В середине войны находившееся в Лондоне правительство в изгнании разработало ряд законодательных актов. «Первым был сформулирован Декрет № 6 (Лондонский декрет 1945 года), по которому проходили суды в течение лета 1945 года, после освобождения, — рассказывает историк Иво Пейчох, сотрудник Военно-исторического института, соавтор книги «Женщины на эшафоте». — Затем были приняты Декреты № 16 и № 17. В соответствии с первым из них создавались экстренные народные суды, располагавшиеся в местах работы областных судов. Декрет № 17 учреждал народный суд, функцией которого было наказание общественных деятелей чешской национальности, подозревавшихся в коллаборационизме. Самыми громкими были процессы над министрами правительства Протектората, руководством коллаборационистской организации „Знамя“ (Vlajka), руководством Куратория по воспитанию молодежи (организации, основанной по принципу Гитлерюгенд) и над генералами-предателями Рихтермоцем и Благой. В 1947 году этот период завершился, но с приходом к власти коммунистов вновь были открыты некоторые незавершенные дела. Так называемая II ретрибуция проходила до декабря 1948 года. Последняя казнь состоялась на Новый год, а на следующий день ретрибутивные суды были упразднены».

Восстановление справедливости в послевоенной Чехословакии проводилось жестко: было казнено 738 человек, тогда как в несравнимо большей по размерам Франции — 760. Среди приговоренных к смерти было 67 женщин. Это тоже показательно, поскольку за всю историю существования Чехословацкой Республики, за исключением периода нацистской оккупации, в стране не было казнено ни одной женщины.

Большинство женщин, осужденных в рамках ретрибуций, были доносчицами, действия которых привели к гибели людей. Необразованные и малокультурные, они зачастую таким образом решали мелкие дрязги, бытовые споры, иногда и семейные проблемы. Приходя с доносом и разговаривая с офицерами полиции, они ощущали свою значимость, росли в собственных глазах.

Несколько казненных женщин служили надзирательницами в концентрационных лагерях на территории Чехословакии или же принимали участие в так называемых «маршах смерти» и убивали заключенных во время их перехода по территории Протектората.

Единственным исключением была Цирила Штроуфова: ее действия носили криминальный характер. Она работала директором дома престарелых и морила голодом, мучила и убивала пожилых беспомощных людей. Она также попала под ретрибутивные процессы ввиду немецкого происхождения, но ее бы приговорил и обычный суд.

В ходе I и II ретрибуций смертный приговор приводился в исполнение в течение двух часов после его вынесения. Подать апелляцию было нельзя, могло быть принято только прошение об отсрочке на один час. Единственной возможностью избежать казни было помилование от президента республики, однако оно было получено всего несколько раз.

Смертная казнь осуществлялась через повешение, чаще всего — во дворах областных судов. Военный уголовный кодекс в исключительных случаях допускал расстрел. К такой мере был приговорен только генерал Словацкой армии Йозеф Туранец, но его помиловал президент.

Казни женщин в Чехословакии имели место и позже. В 1950 году по политическим мотивам была казнена Милада Горакова. В течение 1950-х — в начале 1960-х годов еще пять женщин было приговорено к смерти; это были дела о массовых убийствах или убийствах, совершенных с особой жестокостью.

В 1952 году казнили Зденьку Мизеровску, которая помогла убить своего жениха, разрубила его тело на куски и попыталась спрятать в канаве. Она стала первой женщиной в Чехословакии, казненной за уголовное преступление.

Остальные четыре дела были не менее страшными. Например, медсестра Мария Фикачкова убивала новорожденных младенцев. Было доказано два случая, но, скорее всего, жертв было больше.

Последней женщиной, казненной в Чехословакии, стала Ольга Гепнарова, которая в 1973 году намеренно въехала на грузовике на трамвайную остановку и задавила восемь человек.