Термином «красная зона» в Италии отмечают районы с особенно высоким уровнем заболеваемости Covid-19, куда закрыт въезд и откуда запрещен выезд. Этот термин, однако, приобретает не только медицинское, но и политическое значение, обозначая страны и режимы, общение с которыми становится все более токсичным, плохо сказывается на репутации общественных деятелей и государственных лидеров. К числу таких стран относится Россия.

В правозащитной среде есть устоявшееся мнение: тюрьма кристаллизует человека. Слабого ломает, сильного делает еще сильнее. Трусливый и ведомый там теряет себя, честный и прямой остается при своем. Тюрьма обостряет даже те качества, которые человек усиленно прячет, в том числе от самого себя. Такой лакмусовой бумажкой — но уже не для заключенных, а для всей страны — стала пандемия коронавируса.

Недавно получил приглашение от моего друга, журналиста, бесстрашного и очень душевного человека Яромира Штетины в пражский культурный центр Pнseckб brбna. Там 16 июня состоялась презентация его новой книги «Семь королев» (Sedmero krбloven), вышедшей в издательстве Zeď с иллюстрациями чешской художницы Даны Ледл, известной под псевдонимом Myokard.

Одно из свойств стран с псевдодемократическим политическим режимом — патологическая приверженность к бюрократии: она помогает чиновникам создавать видимость законности их действий.

30 марта мэр Москвы Сергей Собянин объявил карантин, спустя несколько дней его примеру последовали в других регионах России. То, что происходило в стране дальше, озадачило бы даже Оруэлла.

Подавляющее большинство текстов, посвященных ситуации в России и ее перспективам, начинаются с констатации очевидного факта: страна столкнулась с двумя тяжелыми кризисами. Один вызван эпидемией коронавируса; другой — падением цен на нефть. Однако к ним необходимо добавить еще один — кризис «президентской вертикали», выстроенной Владимиром Путиным.

Основа и сила любой страны — ее народ, люди, которые в ней живут, работают, растят детей, прививают им чувство прекрасного и проводят грань между хорошим и плохим, достойным и подлым, героическим и малодушным. Народ — это не масса, это каждый отдельный человек, который стоит рядом с другим таким же отдельным человеком, и у всех свои радости, свои страхи, своя любовь, свое горе и своя борьба.

Окончание, начало см. «Русское слово» № 3, 4/2020

В завершение разговора о популистских стратегиях, используемых российским и чешским лидерами, назовем еще несколько приемов и посмотрим, к каким национальным мифам, представлениям, ценностям апеллировали эти политики накануне переизбрания.

В начале мая по традиции состоялись мемориальные мероприятия, связанные с событиями конца Второй мировой войны.

Пятого мая на Ольшанском кладбище у могилы воинов армии КОНР (РОА) организация «Русская традиция» провела ежегодную акцию возложения венков и цветов в знак благодарности освободителям Праги в мае 1945 года.

В последней книге Нового Завета, Откровении Иоанна Богослова, известной как Апокалипсис, говорится, что, когда Агнец Божий снимает печать с Книги жизни, появляются один за другим четыре всадника. Первый на белом коне, на нем корона, в руках лук и стрелы. Второй — на красном коне с огромным мечом.

«Больница еще ремонтируется, шлюзы не готовы, пациентов уже везут пачками, костюмы кончаются, они будут использоваться повторно. <…> Оставшиеся сотрудники совсем не горят желанием работать в таких нечеловеческих условиях дикого некомплекта. Да еще их заставляют носить памперсы, купленные за свой счет, чтобы меньше отлучаться с рабочего места.

Продолжение, начало см. «Русское слово» № 3/2020

Если я должен сказать, в чем моя жизнь достигла кульминации, то точно не в том, что я стал президентом и могу нести эту в равной степени высокую честь и тяжелую повинность. Моя личная сатисфакция, если можно так выразиться, глубже: в том, что, став главой государства, я не отрекся ни от чего существенного из того, чему верил и что любил, когда был бедным студентом, учителем молодежи, неугодным критиком, политиком-реформатором; что, стоя у власти, я не вижу для себя никакого иного нравственного закона или иного отношения к близким, к народу и миру, чем тот, которым я руководствовался прежде. Я говорю это, основываясь на опыте, который по-прежнему черпаю в своем убеждении, что не существует иной морали, иных этических правил для государств, народов и тех, кто ими управляет, чем для отдельной личности.

Пятого марта 2020 года после напряженных, почти шестичасовых переговоров Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган подписали документ, призванный предотвратить вооруженное столкновение двух стран в сирийской провинции Идлиб, которое могло перерасти в полномасштабную войну между Россией и государством-членом НАТО. Вероятность этого в первые дни марта игнорировать было невозможно.

Сегодня мир борется с коронавирусом. В Китае относительно успешно, в Европе пока не очень. В России же главная забота властей — обеспечить Владимиру Путину пожизненное правление. И тогда страна на долгие годы будет поражена вирусом путинизма. Что окажется опаснее, путинизм или коронавирус, пока неясно. На память приходят слова вечно живого в России Сталина — «оба хуже».

Введен карантин в школах, детских садах, университетах и на производстве, перестали работать бассейны и спортзалы, приостановлено предоставление свиданий в колониях и следственных изоляторах, суды рассматривают только срочные дела. В супермаркетах раскупают крупы и туалетную бумагу, в аптеках нет масок и антисептиков.

Популизму посвящено множество исследований во всем мире. Термин не нов, как и явление, за ним стоящее. Слово «популист» воспринимается негативно и, порой подменяя собой реальную аргументацию, превращается в ярлык, который мгновенно навешивают на любого неугодного политика, кричащего об интересах народа. При этом популизм, особенно правый популизм — действительно популярный тренд в сегодняшнем мире, он имеет немало разновидностей.

После 15 января 2020 года, когда Владимир Путин поверг в шок истеблишмент, неожиданно и без видимой причины заявив о необходимости внести поправки в Конституцию и начав перетряску высшего эшелона государственных кадров, в российском политическом лексиконе распространилось словосочетание «конституционный переворот».

«Сеть» — название российской террористической организации, ячейки которой есть в Москве, Санкт-Петербурге, Пензе, Омске и Белоруссии. Такова версия ФСБ, ее поддержали прокуратура и суд. Дело «Сети» возбудили в октябре 2017 года, тогда в Пензе и Санкт-Петербурге оперативники начали задерживать сторонников анархистских движений по подозрению в создании «межрегионального террористического сообщества под условным наименованием „Сеть“», цель которого — «насильственное изменение конституционного строя», «дестабилизация политической обстановки в стране» и вооруженный захват власти (чч. 1 и 2 ст. 205.4 УК). Фигурантами дела стали десять молодых людей, до приговора они находились в СИЗО и неоднократно заявляли о пытках со стороны сотрудников ФСБ.

27 февраля 2015 года в столице России был убит Борис Немцов. 27 февраля 2020 года в столице Чешской Республики его имя было увековечено в названии одной из площадей. Прага не первый город, принявший подобное решение: в Вашингтоне, Киеве и Вильнюсе улицы и скверы в непосредственной близости от зданий российского посольства также носят имя Бориса Немцова.

Словосочетание «транзит власти» стало в последние месяцы одним из самых популярных в российской публицистике и политических дискуссиях. Правда, как это часто бывает, люди употребляют термины, заимствованные из англоязычной научной литературы, далеко не всегда понимая их содержание. Transfer of power или transition of power означают переход или передачу власти от одного лидера или правительства другому, то есть их смену.