Лет около тридцати тому назад, когда я впервые, смеясь от души, смотрела представление Záskok («Замена») чешского гения Яры Цимрмана, меня вовсе не удивило, что наравне с такими мировыми шедеврами, как «Гамлет», или чешской классикой вроде «Мариши» братьев Мрштиков и «Светильника» Алоиза Йирасека, в тексте семинара и пьесы появлялись имена и переиначенные цитаты из «Грозы» или комедии «Свои люди — сочтемся». И действительно, ни для рубежа XIX—XX веков, к которым относится время жизни вымышленного чешского драматурга, ни для второй половины прошлого века, когда творческий тандем Зденека Сверака и Ладислава Смоляка создавал одну за другой пьесы, составившие ядро удивительного чешского феномена — «Театра Яры Цимрмана», пьесы русских авторов не были редкой экзотикой, но одной из привычных составных частей театрального репертуара.

С первых шагов чешского национального возрождения мы находим интерес к России как славянскому противовесу «угнетавшей» чешскую культуру Австро-венгерской империи. При этом почти одновременно с мечтами о всеславянском единении появляется и критический взгляд на Российскую империю, который привозит оттуда после своего путешествия известный чешский публицист и писатель Карел Гавличек Боровский. Этот неоднозначный, амбивалентный взгляд, вечное качание условного маятника, неоднородность восприятия российской политики, впрочем, не имели и по-прежнему имеют относительно мало общего с восприятием русской культуры. И чешский театр здесь не является исключением. Вычеркнутая из планов Национального театра в Праге в начале марта 2022 года комико-фантастическая опера «Черевички» П. И. Чайковского отнюдь не стала первой ласточкой «запрета на русскую культуру», как мрачно прогнозировали некоторые. Нежелание неправильного истолкования той части содержания оперы, где говорится о великой Российской империи, и попытка поддержать Украину в самом начале войны логично объясняют этот шаг. Но, как показала практика, дальнейших шагов в этом направлении предпринято не было. Никто русскую культуру не запрещает, как бы ни пыталась убедить всех в этом российская пропаганда.

Путь русской драматургии по чешским сценам был извилистым, но непрерывным. «Без вины виноватые» Островского, как и «Игроки» Гоголя появились в репертуаре Национального театре в Праге в 1885 году, т. е. вскоре вслед за его новым открытием после пожара. Потом в 1880-е гг. ставились другие пьесы Островского («Лес», «Женитьба Белугина», «Дикарка»), постановка «Невольниц» (1913) также состоялась еще до образования самостоятельной Чехословацкой республики. Неоднократно в этот период игрались и спектакли по гоголевскому «Ревизору», привлекавшие, судя по количеству данных представлений, особый интерес зрителей. Пьесы Чехова впервые появлялись на пражских сценах вскоре после их инсценирования в России.

Не меньшим, а может, и большим успехом пользовались в Чешских землях музыкальные представления, будь то произведения знаменитых российских композиторов или же оперы и балеты по мотивам русской классики. В 1880-е гг. П. И. Чайковский описывал в письме постоянной своей корреспондентке Надежде фон Мекк горячий прием, оказанный ему здесь: «Я провел в Праге десять дней и буквально ни одного письма не написал, ибо как это ни невероятно Вам покажется, но я не имел к тому никакой возможности. От первой минуты моего приезда и до сегодняшнего дня это был целый бесконечный ряд всяческих торжеств и празднеств... Меня принимали здесь так, как будто я явился представителем не русской музыки, а вообще всей России». Его оперы «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» на пушкинские сюжеты начали свое победоносное шествие после его пражского визита и почти не выходили из репертуара чехословацких, а потом чешских оперных домов (как, впрочем, и с мировой сцены).

Конечно, особой главой в русско-чешской театральной практике был период между двумя мировыми войнами, когда Прага благодаря Русской акции президента Масарика стала одной из столиц культурной эмиграции из бывшей Российской империи. На увеличение числа русских текстов в здешней драматургической практике, несомненно, должно было повлиять количество приехавших русскоязычных актеров, писателей и, разумеется, зрителей, да и интерес местной публики к культуре неожиданно свалившихся на ее голову соседей был немалый. Именно в связи с этим появился Первый Пражский русский театр под руководством Владимира Владимирова (псевдоним В. Х. Хинкулова) и выросший из него Русский Камерный театр, предложившие зрителю в качестве своей визитной карточки знаменитую «Власть тьмы» Л. Н. Толстого. Владимиров же выступил в качестве актера и режиссера в постановке «Ревизора», представленной на сцене Сословного театра 26 апреля 1921 года. Аркадий Аверченко, не только знаменитейший русский сатирик, но и драматург и исполнитель, избрав своим официальным домом Прагу, тоже вышел на местную сцену со своей антрепризой — «Гнездом перелетных птиц».

Огромный всемирный интерес к творчеству Ф. М. Достоевского вел к неоднократным адаптациям его романов для театральных подмостков. Так, режиссер Ян Бор поставил все три его «главных» романа. Премьера «Идиота» состоялась в 1922 году в театре Шванды (Švandovo divadlo), а в 1934-м в театре в Королевских Виноградах, «Преступление и наказание» вышло на сцену в 1928 году и в Праге, и в Пльзени. Затем последовали «Братья Карамазовы», появившиеся в 1931 году в репертуаре все того же Муниципального театра в Виноградах. И это лишь малая капля в море обширнейших и непрекращающихся постановок произведений Достоевского на территории Чехословакии и позднее — Чехии. Игралось «Преступление и наказание» в режиссуре Бора в Национальном театре Праги и выдержало 16 показов в течение весны 1941 года (сразу вслед за поставленным в 1940 году «Обрывом» Гончарова), во время войны и нацистского протектората на территории Чехии и Моравии. Последнее представление этого спектакля состоялось 8 июня 1941 года.

Вторая половина ХХ века проходит все под тем же знаком амбивалентности. Понятно, что жизнь в социалистическом лагере под девизом «Советский Союз — наш образец» благоприятствовала появлению спектаклей по произведениям русских авторов, в том числе таких пьес, которые в другое время, возможно, не привлекли бы внимания чешских театров. Например, 25 февраля 1948 года в Городском театре Злина прошла премьера «Русского вопроса» Константина Симонова. Пражский городской театр для молодежи предлагал зрителю «Красный галстук» С. Михалкова и «Как закалялась сталь» Н. Островского. Разные театры ставили многочисленные спектакли по Горькому, появлялись и «Клоп» с «Баней» Маяковского.

Моравско-Силезский Национальный театр в Остраве в 1949 году позволил себе поставить пьесу А. Галича и К. Исаева «Вас вызывает Таймыр», и это тоже стало одной из линий использования советских текстов на чешской сцене: если спектакль не совсем соответствовал эстетическим или идеологическим критериям времени, было легче провести через чешскую цензуру пьесу, идущую в СССР, что являлось своеобразной «индульгенцией», чем подобную ей пьесу чешского или западного автора. Ставились и комедии о «повседневной жизни», например тандема Брагинский — Рязанов. Позже нечто подобное произошло и с драматургами, не избегавшими серьезных тем. Интерес проявлялся к пьесам Вампилова, Гельмана и др. Брненскому театру «Гусь на веревочке», например, удалось поставить в 1980-е Александра Гельмана, менее успешным оказался пражский театр «Ипсилон», которому «товарищи» запретили играть уже отрепетированную «Скамейку», а на вопрос, почему им не хотят разрешить его же «Наедине со всеми», был дан ответ: если уж хотите играть автора на «Г» — играйте Горького.

Успешными на чешской сцене были одно время Алексей Арбузов с поставленной в Национальном театре «Иркутской историей» и Леонид Леонов с «Золотой каретой», режиссером которой выступил сам Альфред Радок. Естественным дополнением весь этот период оставалась проверенная классика: Гоголь, Островский, Толстой, Тургенев, Чехов.

В период после Бархатной революции советские авторы по естественным причинам почти покинули чешскую сцену, зато бессменную классику, часто представляемую в совершенно новых и необычных интерпретациях, дополняют современные российские авторы. Время от времени появляются моноспектакли Евгения Гришковца, есть интерес к пьесам Николая Коляды, успешно прошли постановки другого представителя уральской драматургии — Василия Сигарева: «Пластилин», «Черное молоко», «Русское лото», «Детектор лжи», ставится то в Либерце, то в Остраве «Русское варенье» Людмилы Улицкой. Такой значительный современный драматург, как Иван Вырыпаев не только дождался появления двух самых, наверное, своих известных пьес, «Кислород» и «Бытие 2», на чешских подмостках, но и получил заказ на новое произведение от Национального театра в Праге, и теперь зрители ждут мировой премьеры «Cherry man», которая должна состояться этой осенью. И в следующих номерах мы хотели бы рассказать читателям журнала о заслуживающих внимания актуальных постановках, так или иначе связанных с русскими именами.