Это, естественно, заставляет предположить, хотя и не доказать, что либо ближайшие соратники действительно убили «вождя», либо постарались оттянуть как можно дольше оказание ему медицинской помощи. Правда, врачи, анализировавшие в последние годы историю болезни Сталина, утверждают, что вылечить его было невозможно. Но ведь они в то время об этом знать не могли.

Указание Андропова?

Напрашивается еще один вопрос: по какой причине бывший сотрудник сталинской охраны Рыбин решил записать и сохранить воспоминания офицеров, работавших на «Ближней даче»? Конечно, можно предположить, что им двигала искренняя любовь к истории. Но если бы он не получил на это санкцию высшего руководства КГБ, скорее всего, самого Андропова, то ему немедленно объяснили бы, что занятия историей не его сфера деятельности. Интересоваться столь деликатными сюжетами в тогдашнем СССР никому не позволялось. И уж никак нельзя поверить, что коллеги Рыбина согласились бы делиться своими воспоминаниями, если бы не получили прямого указания своего начальства. Они твердо усвоили, что их свобода и жизнь напрямую зависят от умения хранить служебные и государственные тайны, к которым относились детали жизни и смерти «мудрого вождя».

Это, в свою очередь, приводит к выводу о том, что Рыбину было поручено не записать воспоминания, а обосновать свидетельствами, правдивыми или придуманными, некую версию событий, отвечавшую на тот момент интересам советского партийного и государственного руководства. Нельзя забывать, что незадолго до того, как он взялся за исторические изыскания, в ФРГ была опубликована книга Авторханова, считавшаяся исключительно вредной антисоветской клеветой, а в 1970 году на Западе были изданы мемуары Хрущева, вызвавшие серьезное недовольство в Кремле. Поэтому вполне логично предположить, что КГБ и ЦК КПСС фабриковали документы, позволявшие в случае необходимости поставить под сомнение те или иные исторические версии, выдвинутые Хрущевым, Авторхановым или какими-либо западными исследователями.

Истории Власика и Поскребышева

Различной интерпретации поддаются события, обычно упоминающиеся как доказательства заговора, приведшего к смерти Сталина. Так, Авторханов, а вслед за ним многочисленные писатели и журналисты придают особое значение тому, что летом 1952 года был смещен со своего поста, выслан из Москвы, а затем арестован Николай Власик, бывший с 1927 года начальником личной охраны Сталина, а с 1947 года — начальником всего Главного управления охраны Министерства госбезопасности. В конце 1952 года был изгнан из Кремля, в феврале 1953 года арестован начальник секретариата Сталина Александр Поскребышев, а 17 февраля 1953 года скоропостижно умер сравнительно молодой (ему было 50 лет) комендант Кремля генерал Петр Косынкин.

Вместо Власика начальником личной охраны «вождя» был назначен полковник госбезопасности Николай Новик. Ему повезло: в феврале-марте 1953 года он находился в больнице, где ему был удален воспалившийся аппендикс. На место Поскребышева пришел, как уже говорилось, Владимир Малин. Карьера и того, и другого в основном проходила за пределами Москвы. От высших кругов советской иерархии они были довольно далеки. Это важно: в отличие от своих предшественников, Новик и Малин не имели ни авторитета, ни связей в высших кругах партийно-советской иерархии.

Сторонники «теории заговора» утверждают, что аресты Власика и Поскребышева, смерть Косынкина, а также «дело врачей» стали результатом интриг то ли Берии, то ли Маленкова, и в итоге была разрушена система охраны Сталина, ключевыми фигурами которой являлись именно эти три человека. Такие соображения трудно игнорировать. Неясно, как развивались бы события начала марта, если бы, например, около Сталина находился генерал Власик.

Однако летом 1952 года Власик был удален из Москвы не столько в результате чьих-то коварных интриг, сколько по гораздо более прозаичной причине. Он и несколько его подручных были уличены в тратах на свои нужды крупных денежных средств и присвоении огромных количеств дефицитных продуктов и товаров, предназначенных для Сталина, в регулярном пьянстве и иных пороках, именовавшихся в советское время «морально-бытовым разложением». В частности, Власик был замечен в связях с дамами «со сниженной социальной ответственностью» и даже в приглашении их на праздничные парады и демонстрации на Красной площади. О проделках Власика «вождю» доложил не Берия, а тогдашний министр финансов Зверев.

О деле Поскребышева известно гораздо меньше, сведения противоречивы. По одним источникам, ему инкриминировали «утечку государственных тайн», по другим — связь с международным сионизмом. Иногда утверждают, что его под пытками оговорил Власик или что его арест стал результатом происков Берии. Можно встретить и такие сведения: на допросе Поскребышев рассказал, что Сталин решил уничтожить весь старый состав Политбюро и руководство МГБ, заменив его новыми людьми; он лично составил список так называемого расширенного Политбюро из 25 человек. Вполне вероятно, что опала Поскребышева была вызвана сталинской паранойей. «Вождь» мог вспомнить, что Поскребышев был женат вторым браком на расстрелянной в 1941 году то ли родной, то ли двоюродной сестре Льва Седова, сына Троцкого. В условиях нараставшего государственного антисемитизма этого было достаточно для ареста, не говоря уже о том, что родство с Троцким, даже самое отдаленное, для любого советского человека, и не только при жизни Сталина, могло иметь тяжелейшие последствия.

«Дело врачей»

Среди аргументов в пользу «теории заговора» обычно упоминают также «дело врачей». Осенью 1952 года в рамках нараставшей антисемитской кампании МГБ арестовало и подвергло пыткам несколько десятков видных медиков, в большинстве своем евреев по национальности. Среди арестованных были личный врач Сталина профессор Владимир Виноградов, начальник Лечебно-санаторного управления Кремля Егоров и министр здравоохранения СССР Смирнов. На место Смирнова назначили Андрея Третьякова, работавшего до этого директором Центрального института курортологии. Нередко утверждается, что это дело было инициировано членами «четверки»: накануне покушения Сталин остался без квалифицированной медицинской помощи.

Невозможно игнорировать, что в раскручивании антисемитской кампании 1948—53 гг. важную роль играли Маленков, несколько близких к нему высших чиновников ЦК КПСС, в том числе руководители пропагандистского аппарата Дмитрий Шепилов и Николай Михайлов, а также Семен Игнатьев, министр госбезопасности в 1951—53 гг. Вместе с тем «дело врачей» было инициировано не Маленковым или Игнатьевым, но, скорее всего, неким Рюминым, патологическим антисемитом, служившим тогда заместителем министра госбезопасности. А главной движущей силой стал сам Сталин. Он немедленно санкционировал арест и жестокие пытки врачей, чтобы выбить из них нужные ему показания.

Даже исследователи, позитивно оценивающие деятельность МГБ, вынуждены признать, что в конце 1952 года «Сталин почти еженедельно принимал кардинальные решения по министерству, <…> с бранью встречал и провожал руководителей МГБ у себя на ближней даче в Кунцево и в Кремле. 13 ноября 1952 г., окончательно разочаровавшись в деятельности своего выдвиженца Рюмина М. Д., он распорядился снять его с должности начальника следчасти по особо важным делам — заместителя министра госбезопасности». Сталин грозил Игнатьеву: «„Если вы не вскроете террористов, американских агентов среди врачей, то будете там же, где и Абакумов (прежний министр госбезопасности, арестованный в 1951 году. — Ю. Ф.)!“ <…> предписывал Игнатьеву С. Д. в категоричной форме применение физических мер воздействия к подследственным, „требуя <…> их бить, бить, смертным боем бить“»¹.

Как считают многие исследователи, Сталин намеревался связать арестованных врачей с расстрелянными незадолго до этого руководителями Еврейского антифашистского комитета. Судя по всему, в его планы входил массовый арест видных советских евреев и фабрикация дела о государственной измене, охватывающего широкие круги партийно-советской номенклатуры, включая Молотова, Микояна, Кагановича, Ворошилова и других.

Одним из доказательств существования таких планов считается организованный в Чехословакии в конце 1952 года по приказу Сталина судебный процесс Генерального секретаря чехословацкой компартии Рудольфа Сланского и 12 видных деятелей КПЧ, из которых 11 человек были евреями, завершившийся казнью большинства обвиняемых. Считается, что дело Сланского рассматривалось Сталиным как своего рода репетиция аналогичного процесса в Москве.

Подготовка «большой чистки»

Как и все остальные сюжеты, так или иначе связанные со смертью Сталина, «дело врачей», аресты Власика и Поскребышева могли стать результатом интриг предполагаемых заговорщиков, но могли быть вызваны иными причинами, прежде всего тяжелой паранойей «вождя». Сами по себе они не могут быть доказательством заговора как такового. Стоит заметить, что «дело врачей» было прекращено, а его инициатор Рюмин арестован в апреле 1953 года, когда высшая власть в стране принадлежала Берии, Маленкову и Хрущеву, которых часто обвиняют в заговоре против Сталина.

Но главное в другом. Понятно, что заговорщики (если, разумеется, заговор имел место) стремились оставить как можно меньше свидетельств своих замыслов, а люди, вовлеченные в это дело, прекрасно понимали, что их единственная надежда остаться в живых — не делиться своими подозрениями или информацией ни с кем и никогда. Поэтому можно говорить лишь о косвенных свидетельствах существования заговора, о мотивах, подталкивавших «четверку» к убийству Сталина. К таким мотивам относится прежде всего опасение стать жертвами новой «большой чистки».

С тем, что Сталин в начале 1950-х гг. замышлял новый тур кадровых перестановок и репрессий в высших эшелонах власти, согласны практически все историки. Строго говоря, после Второй мировой войны репрессии в высших слоях СССР не прекращались. Сначала, в 1946—47 гг., они обрушились на высокопоставленных военных, считавших себя авторами победы и претендовавших на особую роль во властной системе. Были арестованы и расстреляны несколько видных военачальников, едва избежал тюрьмы маршал Жуков, изгнанный в 1946 году из Москвы в командующие сначала Одесским, затем — третьестепенным Уральским военным округом. В 1949—50 гг. в результате так называемого «ленинградского дела» были арестованы и расстреляны секретарь ЦК КПСС, курировавший армию и госбезопасность, Кузнецов, председатель Госплана Вознесенский, руководители Ленинграда и Ленинградской области и еще около 200 крупных партийных и советских чиновников.

В 1948—52 гг. МГБ вело дело Еврейского антифашистского комитета. Его руководители были обвинены в шпионских связях с «еврейскими националистическими организациями Америки», в отправке им «клеветнической информации о положении евреев в СССР». Из 125 арестованных 23 были расстреляны, шестеро умерли от пыток, а остальные получили длительные сроки заключения. Однако следователи МГБ не смогли выполнить главную задачу, поставленную перед ними Сталиным, — организовать большой открытый процесс. «Сопротивление арестованных членов Еврейского антифашистского комитета домогательствам следствия и суда в признании террористической и шпионской деятельности сорвало замыслы Сталина. Открытый показательный процесс, планируемый на 1950 г., не состоялся, и это предотвратило начало широкомасштабного террора антисемитского характера с погромами и депортацией евреев. Сталин переносит ту же задачу на сфабрикованное по его заданию „Дело врачей-вредителей“, которое развертывалось по той же методической схеме, что и предыдущие процессы, и должно было закончиться тотальным террором и депортацией советских евреев», — писал известный советский врач Федор Лясс, посвятивший последние годы своей жизни в Израиле изучению антисемитизма в СССР².

К этому можно добавить два момента: таким открытым процессом Сталин планировал сделать суд над «врачами-вредителями» и, кроме того, жертвами нового тура чисток и террора должны были стать не только евреи, но и так называемое «старое поколение» советской номенклатуры.

О последнем свидетельствуют события, происшедшие на пленуме ЦК КПСС, состоявшемся сразу после XIX съезда партии в октябре 1952 года. Во-первых, вместо сравнительно небольшого по численности Политбюро, в которое обычно входило 10-12 человек, был создан Президиум ЦК КПСС, насчитывавший 25 членов и 11 кандидатов. В него вошли не только известные всем члены бывшего Политбюро, но и сравнительно молодые и малоизвестные деятели. Опираясь на них, Сталин мог спокойно расправиться со старыми соратниками.

Об этом писал, в частности, Анастас Микоян: «При таком широком составе Президиума в случае необходимости исчезновение неугодных Сталину членов Президиума было бы не так заметно. Если, скажем, из 25 человек от съезда до съезда исчезнут пять-шесть человек, то это будет выглядеть как незначительное изменение. Если же эти 5–6 человек исчезли бы из числа девяти членов Политбюро, то это было бы более заметно»³. С этим согласен известный российский историк Олег Хлевнюк: «Именно такие опасения, подавлявшие волю старой гвардии и потенциальных наследников, были нужны Сталину. Не ограничиваясь угрозами, исходившими от расширенного Президиума ЦК, Сталин продолжил атаку»⁴.

С жесткими политическими обвинениями он обрушился на двух своих ближайших соратников, Молотова и Микояна, публично дискредитировал их, заявив, что не считает достойными руководить партией и страной⁵. Стало ясно, что эти двое намечены стать первыми жертвами новой «большой чистки».

На пути к третьей мировой войне

Наконец, побудительным мотивом для заговора «четверки» против Сталина могло стать стремление избежать третьей мировой войны, подготовка к которой, как можно предположить, началась после успешного испытания советского ядерного оружия в августе 1949 года.

К этому Сталина могла подталкивать неудовлетворенность политическими итогами Второй мировой войны. СССР создал империю в Центрально-Восточной Европе, но Сталину этого было мало. В 1945 году он потребовал обширные территории на востоке Турции и военную базу в проливах Босфор и Дарданеллы, заявил об интересе к бывшим итальянским колониям в Африке. Эти претензии были отвергнуты западными странами. Кремль был вынужден вывести войска из северного Ирана. Неудачей окончилась попытка навязать силой выгодное СССР решение германского вопроса: блокада Западного Берлина провалилась и в конечном итоге была снята.

При этом военно-политическая обстановка в начале 1950-х гг. была благоприятной для реализации сталинских планов военным путем. Германия и Япония разгромлены, у них больше нет армии. Французские войска слабы и заняты боевыми действиями в Индокитае. Великобритания традиционно сильна военным флотом, но ее сухопутная армия несопоставима с советской. Большая часть вооруженных сил США находится в Азии и вовлечена в изнуряющую войну в Корее. Американские войска в Европе отрезаны от тыловых баз и намного уступают советским группировкам в восточной части Германии и западных районах СССР. В Италии и Франции действуют мощные коммунистические партии, готовые предоставить кадры коллаборационистов для управления своими странами после их оккупации советскими войсками. Иными словами, в 1953 году у Советского Союза имелось своего рода «окно возможностей» для наступления в Европе.

С конца 1940-х гг. в СССР ударными темпами создавались новые системы оружия и наращивались войска для большой континентальной войны. Так, к 1954 году советские вооруженные силы получили около 7200 новых танков Т-54, считавшихся одним из лучших образцов мирового танкостроения. В ВВС поступили многие тысячи реактивных истребителей МиГ-15 и МиГ-17, фронтовые бомбардировщики Ил-28, предназначенные для ударов, в том числе ядерных, на расстоянии до полутора тысяч километров. К трем воздушно-десантным бригадам, существовавшим в годы Второй мировой войны, были добавлены сначала десять, а в 1948 году — еще пять дивизий, расквартированных в западных районах СССР и пригодных для диверсионных действий в ближнем тылу противника, а также захвата там плацдармов и удержания их до прихода наступающих войск. Примеры такого рода можно продолжать долго. Ни новые обычные вооружения, ни воздушно-десантные войска никак не могли использоваться для сдерживания ядерной агрессии со стороны США, о необходимости чего до сих пор пространно говорит большинство российских историков, но идеально подходили для боевых действий на европейском театре.

Сразу после победы во Второй мировой войне началась массовая демобилизация. За три года — с 1945-го по 1948-й — войска были сокращены с 11 до примерно 2,5 миллионов человек. Однако начиная с 1949 года их численность быстро возрастала и к 1 марта 1953 года достигла 5,4 миллионов человек. Возникает естественный вопрос: для войны с каким противником готовилась эта армия? Весной 1952 года Сталин неожиданно приказал срочно сформировать сто дивизий реактивных бомбардировщиков фронтовой авиации. Часть из них должна была дислоцироваться на Чукотке. Это означало, что на Севере планируется создать еще один театр военных действий, чтобы отвлечь американские силы от Европы.

И последнее. В июне 1946 года маршал Жуков был обвинен в раздувании своих заслуг в деле разгрома Германии и присвоении огромного количества дорогостоящих трофеев. Эти обвинения имели под собой вполне серьезные основания. Но с 1950 года началось постепенное восстановление его позиций в советской иерархии. Он был избран в Верховный Совет СССР, а в 1952 году — кандидатом в члены ЦК КПСС. И, наконец, 21 февраля 1953 года, за неделю до смерти Сталина, Жуков получил от него приказ срочно прибыть в Москву⁶.

Для чего в феврале 1953 года Жуков понадобился Сталину в столице? Есть два возможных ответа. Первый — он должен был обеспечить полную лояльность и повиновение армии в ходе «большой чистки». Второй — подготовка к вторжению в Европу вошла в заключительную стадию. Полководческий талант этого маршала заключался главным образом в способности невзирая ни на какие потери гнать в наступление сотни тысяч солдат и офицеров и беспощадно расстреливать тех, кто недостаточно быстро выполняет его команды. В мирное время эти способности не были востребованы. Но в случае новой войны они оказались бы очень кстати.

Итак, прямых доказательств заговора «четверки» и убийства ею Сталина нет. Но имеется немало косвенных свидетельств. У Берии, Булганина, Маленкова и Хрущева были мотивы, подталкивавшие их к этому. Они не могли не опасаться новой «большой чистки», которая затронула бы не только их соратников по руководству, но и их самих. Третья мировая война, которую, скорее всего, готовил Сталин, означала бы гибель и Советского Союза, и вместе с ним советской номенклатуры. У них были возможности совершить убийство. В ночь с 28 февраля на 1 марта они оставались наедине со Сталиным на протяжении нескольких часов и вполне могли воспользоваться случаем и влить в бокал диктатора что-нибудь резко повышающее давление и разжижающее кровь. И, наконец, ни у кого из них нет алиби. Любители английских детективных романов сочтут, что этого достаточно для весьма обоснованных подозрений.

Но вернемся в наши дни. Положение дел в путинской России сегодня не столь критично, как в СССР в конце сталинской эпохи. Но в результате агрессивной политики Путина возродилась угроза ядерной войны в Европе. Огромных размеров достиг разрыв в уровнях и качестве жизни между привилегированной верхушкой и основной массой населения. Экономика находится в стагнации. Россия все больше отстает от развитых стран в технологической области. Западные санкции могут лишить российский истеблишмент «запасных аэродромов» в США и Европе. Тяжелые приговоры губернаторам и другим высокопоставленным чиновникам показывают: никто не застрахован от гнева верховного правителя. Иными словами, основания для беспокойства у российской элиты есть…