И, наконец, кто были люди, пришедшие к власти в России в 1917—18 гг.? В советское время их называли «старыми большевиками» и считали чуть ли не лучшими представителями рода человеческого, самоотверженными, благородными и непреклонными рыцарями революции. Реальность, однако, была иной.

Среди них были и недоучившиеся выходцы из среднего класса, патологически стремившиеся к власти; садисты, с упоением уничтожавшие десятки и сотни тысяч человек; никогда и ничему не учившиеся люмпены; фанатики, твердившие: «Если партия скажет, что черное — это белое, я повторю». Некоторые «старые большевики», в том числе из высшего руководства партии, сотрудничали с политической полицией. Многие из них плохо кончили. Одних расстреляли в ЧК и ОГПУ, другие спились в эмиграции, не нужные ни своим бывшим соратникам, ни противникам. Но были и те, кто сумел скрыть прошлое и занять видное место в Советской России. Среди них, скорее всего, был Иосиф Джугашвили-Сталин. Иными словами, вполне возможно, что «вождь прогрессивного человечества» на протяжении почти двадцати лет был агентом пресловутой царской охранки.

Слухи и факты

Для сторонников ультралевых взглядов Сталин является великим вождем великой социалистической державы. Для идеологов нынешнего российского режима он «эффективный менеджер», сумевший не только возродить могущественную евразийскую империю, но и расширить ее пределы. И для тех, и для других мысль о том, что он начинал карьеру банальным стукачом, предававшим своих товарищей, невыносима. Это воспринимается как чудовищная ересь, подрывающая основы веры в светлое коммунистическое будущее или, как сегодня, во вставшую с колен Россию, бодро занимающую место в ряду великих держав.

Неудивительно, что многие российские историки пытаются опровергнуть версию о сотрудничестве Сталина с полицией. Так, Олег Хлевнюк, доктор исторических наук, профессор МГУ и Высшей школы экономики, автор популярной в интеллектуальных кругах биографии Сталина, пишет, что слухи об этом, то вспыхивая, то утихая, «дожили до наших дней. Правда, большинство историков всегда считали версию о двойной жизни Сталина недостоверной. Открытие архивов подтвердило эту точку зрения. Никаких следов работы Сталина на полицию обнаружено не было. Ключевой документ, на который опирались обвинители Сталина, был окончательно разоблачен как фальшивка, сфабрикованная после революции в кругах эмиграции»¹.

К вопросу о том, что представлял собой «ключевой документ», упомянутый Хлевнюком (так называемое «письмо Еремина»), вернемся чуть позже. Но обратим внимание на главный аргумент, постоянно используемый и апологетами Сталина: в архивах не обнаружено документов, подтверждающих его сотрудничество с полицией (как, впрочем, и доказательств некоторых поистине дьявольских намерений, например, готовившейся в начале 1950-х гг. высылки евреев в Сибирь). На самом деле, это ничего не доказывает.

Архивы Особого отдела Департамента полиции МВД, Отдельного корпуса жандармов и Охранных отделений не раз подвергались тотальным чисткам. Сразу после падения монархии бывшие полицейские чины уничтожали или надежно прятали наиболее важные документы, в том числе списки секретных агентов и их донесения. Во время Гражданской войны архивы нередко погибали просто потому, что некому было позаботится об их сохранности. В 1920-х гг. ГПУ и затем ОГПУ разыскивали и изымали представляющие для них оперативный интерес документы, досье на секретных сотрудников, членов политических партий: как революционных (эсеров, меньшевиков и большевиков), так и тех, которые называли буржуазными. С 1927 года все материалы Департамента полиции были засекречены. Доступ к ним имели только доверенные сотрудники архивов, специально отобранные для технической работы с этими документами, и офицеры ОГПУ. Понятно, что Сталин, если он был полицейским агентом, сделал все возможное, чтобы уничтожить доказательства своей измены партии пролетариата.

В результате, как пишет российский историк Александр Островский, в 1995 году фонды Бакинского охранного отделения и Бакинского жандармского управления насчитывали, соответственно, три и сорок единиц хранения. В фонде Тифлисского охранного отделения за 1903—1914 гг. имеется 85 единиц хранения. Не удалось установить судьбу архивов Енисейского жандармского управления и Енисейского розыскного пункта. Архив Петроградского жандармского управления почти полностью погиб в февральские дни 1917 года. Современный его фонд, содержащий документы за 1859—1916 гг., насчитывает лишь 270 единиц хранения. «Приходится констатировать, — подводит итог историк, — что пока не удалось обнаружить первичные агентурные материалы органов политического сыска ни по одной из губерний, с которыми была связана деятельность И. В. Сталина»².

Отсутствие документов не устраняет хотя и косвенные, но достаточно убедительные свидетельства сотрудничества Сталина с Департаментом полиции. В его биографии немало темных мест, объяснить которые можно именно таким сотрудничеством. Имеются расхождения относительно числа арестов, пребывания в ссылке и побегов из нее. В каноническом жизнеописании вождя, изданном в 1939 году, говорится, что с 1902 по 1913 год Сталина арестовывали восемь раз, он был в ссылке семь раз и бежал из нее шесть раз. Однако там же перечисляется лишь шесть конкретных арестов, шесть ссылок и побегов. В издании 1947 года количество арестов было сокращено до семи, ссылок до шести, побегов до пяти. Такие же расхождения в цифрах имеются в анкетах, лично заполненных Сталиным³. Возникает вопрос: что произошло во время того ареста, о котором Сталин ничего не хотел сообщать?

Обращает на себя внимание легкость, с которой Сталин совершал побеги из ссылок, и тот факт, что вплоть до 1913 года эти побеги не влияли на тяжесть последующих приговоров. Вот пример, приводимый Островским: «Если после ареста 1910 года он (Сталин. — Ю. Ф.) был выслан в Сольвычегодск на пять лет, а в 1911 году бежал, то почему, схваченный снова в том же году, не был возвращен в Сольвычегодск для отбывания остававшихся четырех лет, а получил возможность поселиться в Вологде, и срок ссылки оказался сокращенным до трех лет?»⁴ Объяснений этому может быть несколько. Но наиболее логичное состоит в том, что полиция стремилась вернуть своего агента к деятельности в руководстве партии. В ссылке его ценность как источника информации была минимальной.

Вызывает подозрения тот факт, что по распоряжению Сталина с 1920-х гг. по всей стране велся последовательный розыск и изъятие из архивов документов, относящихся к его деятельности. Эти материалы были полностью закрыты для использования. Непосредственно организовывали это несколько человек: сотрудники его секретариата Поскребышев и Товстуха, Берия и, как ни странно, генеральный прокурор СССР в самые мрачные годы «большого террора» Андрей Вышинский. К этим материалам не были допущены Максим Горький и Емельян Ярославский, хотя им было поручено написать биографические книги о Сталине.

Объяснить это можно так: Сталин опасался, что кто-нибудь получит дискредитирующую его информацию о нескольких случаях обвинения в предательстве. Так, в конце 1903 года он бежал, опять-таки без видимых трудностей, из ссылки в Иркутской губернии и в самом начале января 1904 года нелегально вернулся в Тифлис, где встретился с рядом видных социал-демократов. В те же дни в Тифлисе происходят массовые аресты революционных деятелей, всего было взято около 150 человек. Сталин арестован не был и благополучно перебрался в Батум, где против него было выдвинуто обвинение в провокации. Основанием служили сомнительные обстоятельства побега из ссылки и аресты в Тифлисе. Сталину грозил партийный суд и, чтобы избежать его, он быстро возвратился в Тифлис. В Батуме же в начале марта 1904 года происходят массовые аресты членов местного партийного комитета, после которых во главе его становится близкий к Сталину человек, и он возвращается в Батум. Вскоре после этого полиция захватила нелегальную типографию.

В другой раз Сталина обвинил в предательстве один из лидеров бакинских большевиков Степан Шаумян. Он был арестован в 1905 году на конспиративной квартире, адрес которой был известен только Сталину. В 1960-е гг. об этой истории много рассказывала Ольга Шатуновская, бывший секретарь Шаумяна в период Бакинской коммуны. Во время «большого террора» ее, естественно, отправили в ГУЛАГ, там она, к счастью, выжила, при Хрущеве была реабилитирована и, более того, введена в состав Комиссии партийного контроля, где занималась делом об убийстве Кирова. «Шаумян был настолько твердо убежден в предательстве Сталина, что в 1908 году возбудил против него формальное обвинение в центральных учреждениях большевистской фракции. Но Ленин замял это обвинение, вероятно, потому, что как раз в это время он получал от Сталина награбленные им, Сталиным, деньги для своей работы», — писал один из участников революционного движения на Кавказе Анатолий Байкалов⁵.

Вот еще одно свидетельство Шатуновской. Ее хороший знакомый Борис Шеболдаев, во второй половине 1930-х гг. партийный лидер на Северном Кавказе, в 1936 году был вызван к Сталину, который поручил ему поехать в Новочеркасскую тюрьму и поговорить с находившейся там Варварой Каспаровой, близкой к Шаумяну участницей Бакинской коммуны. Шеболдаев должен был передать Каспаровой, что если она откажется от того, что говорила в адрес Сталина, то ей сохранят жизнь. Но Каспарова закричала: «Я знаю, что Сталин — провокатор, агент царской охранки! <…> Никогда не откажусь от этих слов». Шеболдаев вынужден был все рассказать Сталину. Каспарову казнили. Через несколько месяцев Шеболдаев был арестован и расстрелян, его жена Лидия Смирнова сошла с ума в тюрьме⁶.

О весьма вероятном сотрудничестве Сталина с охранкой свидетельствуют также несколько обстоятельств, сопровождавших ограбление большевистскими боевиками инкассаторов на Эриванской площади в Тифлисе в июне 1907 года, когда было похищено 340 тысяч рублей. Главным организатором этой акции был Сталин, ею руководил его близкий друг Симон Тер-Петросян, он же Камо. В этой истории есть одна странная деталь. Номера крупных купюр, составлявших основную часть похищенной суммы, были переписаны и известны охранке. Большевистская верхушка, получившая эти деньги, пыталась поменять их на иностранную валюту за границей, но банки и полиция европейских государств были предупреждены, и воспользоваться результатами налета Ленину и его приближенным не удалось. Некоторые исследователи, например, один из лучших американских специалистов по России и Советскому Союзу, бывший посол США в Москве Джордж Кеннан, убеждены, что операция в Тифлисе «была детищем охранки»⁷. И действительно: большевики денег не получили, Ленин, по рассказам очевидцев, был настолько расстроен, что впал в депрессию, а полиция смогла отследить каналы, по которым награбленные в России средства переправлялись за рубеж.

Еще интереснее другое. Камо и ряд других участников этого налета были арестованы. Один из них, Корсидзе, дал показания, компрометирующие Сталина, но эти материалы не используются полицией, а Сталин не привлекается к ответственности. В 1922 году Камо погиб под колесами грузовика вскоре после того, как объявил о своем намерении написать воспоминания о подпольной работе на Кавказе (ему даже была выделена для этого стенографистка). По-видимому, он слишком много знал о Сталине. Думается, по той же причине в конце 1930-х гг. в НКВД был убит биограф Камо, грузинский большевик Б. Бибинейшвили.

Вел следствие по делу о нападении на Эриванской площади подполковник Александр Еремин, курировавший РСДРП в Особом отделе Департамента полиции. Через несколько месяцев, в январе 1908 года, Еремин, получивший к тому времени чин полковника, стал начальником Тбилисского жандармского управления. В 1910 году его назначают начальником главного органа политического сыска Российской империи — Особого отдела Департамента полиции. Полковник Еремин является одним из ключевых действующих лиц в истории о том, был ли Сталин агентом охранки.

Письмо полковника Еремина

В 1947 году известный американский журналист и историк революционного движения в России Исаак Дон Левин получил документ, написанный на русском языке. Это было письмо полковника Еремина начальнику Енисейского Охранного отделения, под надзор которого в июле 1913 года был выслан Сталин. Вот его полный текст.

М. В. Д.

Заведывающий особым отделом Департамента полиции

12 июля 1913 года

№ 2898

Совершенно секретно. Лично

Начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову

Милостивый Государь Алексей Федорович!

Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского гж управления ценные агентурные сведения. В 1908 году начальник Бакинского Охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения.

Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.

После избрания Сталина в Центральный комитет партии в г. Праге Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.

Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы.

Примите уверения в совершенном к Вам почтении

[Подпись:] Еремин

На письме имелся штамп Енисейского Охранного отделения, в котором был указан входящий номер (№ 65) и дата получения письма (23 июля 1913 года).

Это письмо могло бы стать очевидным свидетельством сотрудничества Сталина с политической полицией Империи. Вопрос заключается в том, было ли оно подлинным. Основные указанные в нем данные сомнений не вызывали. На состоявшейся в январе 1912 года так называемой Пражской конференции большевиков Сталин был введен в Центральный комитет РСДРП, правда, не избран, а кооптирован. Узнав об этом, в феврале 1912 года он бежал из ссылки в Вологодской губернии и оказался в Петербурге. А в июле 1913 года действительно был отправлен в ссылку в Туруханский край.

Что касается ареста Сталина в 1906 году, в его официальных биографиях об этом ничего не сказано. Однако в хронологическом указателе к книге Троцкого о Сталине говорилось, что 15 апреля 1906 года (по новому стилю) во время полицейской облавы на подпольную типографию РСДРП в Авлабаре Сталин был арестован, а затем отпущен. После этого он оказался в Стокгольме и участвовал в так называемом «объединительном» съезде РСДРП, проходившем с 23 апреля по 8 мая 1906 года. Факт ареста Сталина весной 1906 года подтвердил бывший деятель революционного движения на Кавказе, а в начале 1950-х гг. — редактор грузинского отдела Радио Свобода в Мюнхене Арсенидзе. В письме Дон Левину он сообщал: «Тот факт, что Сталин весной 1906 года был ненадолго арестован, подтвердил мне один из старых активистов социал-демократов Кахеладзе, бывший в то время членом Тифлисского комитета социал-демократической партии. Он хорошо помнил арест и быстрое освобождение Сталина, но не мог назвать точной даты ареста»⁸. Эти детали важны, поскольку история захвата авлабарской типографии является одним из самых темных мест в деятельности большевиков на Кавказе. Скорее всего, полиция получила сведения об этой типографии от своего агента, видимо, от Сталина.

Письмо Еремина было передано Дон Левину тремя людьми, которые, по его словам, имели безупречную репутацию: Вадимом Макаровым, сыном адмирала Макарова, Борисом Бахметьевым, бывшим послом правительства Керенского в США, и Борисом Сергиевским, одним из первых русских летчиков. К ним оно попало от профессора Мстислава Головачева, который в свою очередь получил его (по крайней мере, так он утверждал) от полковника Виктора Руссиянова. Последний в 1915 году стал начальником розыскного пункта в том самом Енисейске, куда было направлено письмо Еремина, и мог его там найти. После окончания Гражданской войны все эти люди оказались в эмиграции в Китае и, за исключением Руссиянова, в середине 1940-х годов перебрались в Соединенные Штаты. В отличие от Макарова, Бахметьева и Сергиевского, репутация Головачева и Руссиянова была не столь однозначной. В эмигрантской среде в Китае ходили темные слухи об их сотрудничестве с советской госбезопасностью, хотя никаких доказательство этого не имелось.

Дон Левин, естественно, предпринял усилия по проверке подлинности попавшего к нему письма. По заключению специалистов, оно было напечатано на бумаге, произведенной не в США или Европе, возраст которой был не менее 25 лет, и с помощью пишущей машинки, аналогичной тем, что использовались в России в первые годы ХХ века. Несколько русских эмигрантов подтвердили, что человек по фамилии Железняков действительно существовал и руководил подразделением политической полиции в Енисейске. Кроме того, Дон Левин связался с жившим в то время во Франции генерал-майором Отдельного корпуса жандармов Александром Спиридовичем, бывшим начальником личной охраны императора Николая II. Тот подтвердил, что письмо подлинное. Неизвестно, контактировал ли Дон Левин с жившим в те годы в Калифорнии Головачевым, которому приписывают и, видимо, не без оснований передачу письма Еремина Бахметьеву, Макарову и Сергиевскому. Головачев умер в начале 1956 года, до того, как этот документ стал известен широкой публике.

Письмо Еремина увидело свет весной 1956 года. Оно было передано в Фонд имени Льва Толстого, организованный в 1939 году младшей дочерью писателя Александрой Толстой для помощи эмигрантам и беженцам из СССР. Среди его учредителей и спонсоров были Игорь Сикорский, Сергей Рахманинов, Борис Бахметьев, Борис Сергиевский и другие авторитетные представители эмиграции и политических кругов США. Одновременно письмо Еремина было опубликовано в журнале «Лайф» вместе со статьей Дон Левина, в которой рассказывалась история его появления.

Эта публикация вызвала острую дискуссию в эмигрантских кругах. Были высказаны серьезные сомнения в подлинности документа. Отмечалось, что фраза «Сталин по возвращении в Петербург стал в явную оппозицию к правительству» не соответствует стилю Департамента полиции; что в документе, датированном 1913 годом, упоминается Петербург без прибавления «Санкт» или буквы «С», хотя в официальной корреспонденции строго придерживались этого написания; что бланк, на котором напечатано письмо, не соответствует обычным: «Министерство внутренних дел. Департамент полиции. По Особому отделу»; наконец, в письме несколько раз называлось имя Сталин, в те годы почти неизвестное в партии большевиков, где он именовался Коба, Иванович, Васильев и т. д. Их оппоненты доказывали, что данный документ представляет собой не официальное предписание, отношение, инструкцию или информацию Департамента полиции, которые обязательно должны оформляться определенным образом, а письмо, формат которого мог не соответствовать жестким правилам.

Понятно, не остался в стороне и советский Комитет государственной безопасности. В июне 1956 года его тогдашний председатель Серов проинформировал Хрущева о том, что в США опубликовано «письмо Еремина». Была проведена проверка содержащихся в нем данных. Еремин, сообщали чекисты, служил начальником Особого отдела Департамента полиции, но 11 июня 1913 года, то есть за месяц до подготовки письма, был переведен в Финляндию. Ротмистр Железняков действительно существовал, но, во-первых, его звали не Алексей, а Владимир Федорович, а во-вторых, он был не начальником Енисейского охранного пункта, а прикомандированным к Енисейскому жандармскому управлению без штатной должности⁹. Бросается в глаза, что, сообщив все это, КГБ не сделал очевидного вывода о том, что письмо является подделкой. Казалось бы, просто напрашивается дежурная фраза о клевете «с целью опорочить советский строй». Но ее не было.

Дискуссия относительно «письма Еремина» возобновилась в конце 1980-х гг. Его опубликовали несколько историков в бывшем СССР, доказывая, что Сталин был агентом охранки. А главными защитниками доброго имени вождя стали директор Государственного архива Октябрьской революции Борис Коптелов и сотрудница этого архива Зинаида Перегудова. Они добросовестно переписали аргументы оппонентов Дон Левина из российских эмигрантских кругов и добавили к ним те, что содержались в упомянутой записке КГБ 1956 года. Эти доказательства действительно весомы. Если Еремин с 11 июня 1913 года находился в Хельсинки и руководил Финляндским жандармским управлением, то подписать письмо в качестве заведующего Особым отделом он никак не мог. Но ставить точку в этой истории было рано.

Изучению письма Еремина и поискам ответа на вопрос о его происхождении много времени уделили в США Джордж Кеннан и автор книги «Молодой Сталин» Эдуард Смит, разведчик, в прошлом офицер безопасности американского посольства в Москве, ставший лучшим в Америке специалистом по полиции Российской империи. В письме Смиту Кеннан, в частности, писал: «Это самый любопытный и загадочный документ <….>. Я могу, не колеблясь, сказать, что следы подлинности слишком сильны, чтобы он был подделкой, но и следы подделки почти столь же очевидны, чтобы считать документ абсолютно подлинным. Бумага, чернила, формат и шрифт пишущей машинки не несут следов подделки: они выдерживают любую критику. <…> Лично я думаю, что документ, возможно, и подделан, но подделан тем, кто был полностью знаком с существовавшей документацией, кто имел марки, печати, бланки и т. п. енисейского ведомства и видел подлинный документ подобного содержания»¹⁰.

Но кто и когда мог изготовить поддельный документ на бумаге начала ХХ века, напечатать его на использовавшейся тогда пишущей машинке с русским шрифтом и подписать чернилами того времени? Изготовитель должен был хорошо ориентироваться в структуре и персоналиях Департамента полиции и одновременно допустил легко выявляемые ошибки.

Коптелов и Перегудова утверждали, что авторство поддельного документа принадлежит Руссиянову. Так, в интервью «Общей газете», опубликованному в октябре 1997 года, Перегудова заявила, что письмо было изготовлено Руссияновым в 1945—47 гг., когда тот стремился перебраться в Америку. Это заявление свидетельствует лишь о том, что в Государственном архиве Октябрьской революции плохо знали фактические обстоятельства дела. Полковника Руссиянова не было в живых уже в 1940 году, а потому он никак не мог ни изготовить подделку в 1945 или 1947 году, ни стремиться перебраться в США¹¹.

Возможный ответ на вопрос, кто же все-таки является автором этого документа, содержится в опубликованной в 1956 году в журнале Est & Quest статье Ришара Врага. «Впервые, — писал Врага, — он появился на информационном рынке в 1936—1937 гг. Находился он тогда в руках целого ряда русских эмигрантов, связанных с двумя организациями — „Братством русской правды“ (в государствах Прибалтики) и „Союзом русских фашистов“ (на Дальнем Востоке). <…> В 1938 г. попытка продать этот „документ“ была сделана в Вене одним международным агентом, косвенно связанным с советскими разведывательными службами. Одновременно „документ“ появился в Париже, откуда он был предложен румынской разведке через второстепенного русского политика. Тогда же впервые возникло подозрение, что в продаже и публикации этого документа заинтересовано советское „агентство“, желавшее, по-видимому, таким образом дискредитировать информацию западных стран (в частности, Германии). Предполагали даже, что „документ“ был специально сфабрикован с явными ошибками и нелепостями, чтобы легче обнаружилась подделка. <…> Согласно хорошо осведомленному источнику, эту фальшивку привез в Берлин друг генерала Скоблина некий капитан Фосс, у которого были налажены отношения с группой „русских фашистов“ во главе с Вонсяцким в Харбине — с одной стороны, а с другой — с „Внутренней линией“»¹².

Иными словами, вырисовывается вполне логичная версия: письмо Еремина было изготовлено советскими спецслужбами во второй половине 1930-х гг. Во внешне правдоподобный документ были внесены ошибки, которые легко выявлялись при более или менее скрупулезном анализе. Это было сделано для того, чтобы опровергнуть возможную информацию о предательской роли Сталина ссылкой на то, что такого рода сведения уже появлялись в заведомо фальсифицированных документах. Упоминание о друге генерала Скоблина подтверждает эту версию, поскольку Скоблин был давним агентом НКВД. Появление этой подделки в 1936 или 1937 годах также, возможно, не случайно. В эти годы в СССР разворачивалась история так называемой «папки Виссарионова»…

Окончание в следующем номере