Зал был полон русскоязычной публики — мероприятие и анонсировалось как встреча с диаспорой. Два часа прошли почти незаметно благодаря не только обаянию выступавшего, но и динамичному, современному, интерактивному способу проведения — команда Ходорковского работает прекрасно. Наверняка не все слушатели были согласны с каждым из прозвучавших тезисов, но однозначно можно утверждать, что это было интересно.

О коалиции оппозиции

Да, у нас есть разногласия. Но мы все хотим решить несколько очень понятных вопросов: остановить войну, сменить режим Путина и провести честные выборы. Эти три вопроса мы вполне можем решать вместе. А по всем остальным можно спорить. Если мы научимся работать в коалиции (я говорю не об объединении, а именно о коалиции), если мы эту коалицию сохраним как механизм работы, то шанс у России есть. С кем я готов консолидироваться? Со всеми, кто подписал Берлинскую декларацию или согласен с ее тезисами: режим нелегитимный, война преступная, Украина в границах 1991 года. С кем бы я никогда не хотел консолидироваться? С людьми, которые публично заявляют о превосходстве какой-то нации, расы, этноса, и теми, кто говорит, что готов убивать некомбатантов для решения тех или иных политических проблем. Наверное, это главное ограничение, которое для меня существует.

Об уроках белорусской революции

Люди вышли на улицы, вышло очень много, но лидеры не решились призвать их к следующему шагу. И после этого началась реакция: множество прекрасных людей было вынуждено уехать, а другие такие же прекрасные люди оказались в тюрьмах. Для меня ясно: если ты не готов идти до конца, не зови людей на улицы, потому что кончится это очень плохо. Если же мы готовы идти до конца, мы должны себе сказать: если против этих людей будут стоять монолитные силовые структуры, то мы этих людей ведем на убой.

О поддержке пригожинского мятежа

Условием успешной революции является раскол в правящей элите, по крайней мере в ее силовой составляющей. Но если происходит раскол в силовой элите, можно ли ожидать, что с одной стороны будут плохие, а с другой хорошие? Нет, потому что хорошим взяться неоткуда. То есть с одной стороны будут плохие и с другой стороны плохие. И надо поддерживать того плохого, который слабее, чтобы он ослабил того, который сильнее. Что и произошло во время мятежа Пригожина. Если бы мы помогли Пригожину дойти до Москвы, то в этот момент можно было бы попытаться взять власть. То есть, чтобы добиться победы, надо ослабить режим.

О своем видении России будущего

Я считаю, что для России предельно важно стать парламентской республикой. Место президента, царя у нас проклятое — он превращается в вождя, автократа, диктатора автоматически. Во-вторых, нужен федерализм. Мы должны понимать, что демократическая Россия будет многоукладной, в разных регионах будут разные политические системы. И, наконец, отказ от империализма: если мы не хотим лагерей для себя, мы не должны строить лагеря для соседей.

О своем понимании демократии

Есть разные представления о демократии. Путин считает, что демократия — это когда меньшинство подчиняется большинству. А многие люди в соцопросах в России говорят, что демократия — это когда мне платят большую пенсию. А я считаю, что демократия — это механизм сосуществования меньшинств: семейных, гендерных, профессиональных. И демократия позволяет сочетать интересы этих меньшинств, чтобы эффективно и комфортно жить вместе.

О роли демократических сил в России будущего

Важно не только как победить, важно, что будет после победы. Если побеждает монопольная революционная партия, то, как мы знаем по предыдущему столетию, скорее всего, один авторитаризм просто сменится на другой. Система сдержек и противовесов должна быть с самого начала. Народный фронт не лучший способ для взятия власти, но это лучший способ для того, чтобы сохранить завоевания в случае победы демократических сил. Будет ли демократическая оппозиция в этом народном фронте подавляющей силой? Нет, не будет: не больше 20 % российского населения последовательно придерживаются демократических взглядов. Но мы можем быть самой организованной, самой эффективной силой, если мы научимся работать в коалиции — это для меня на сегодняшний день главная задача.

О Борисе Немцове

У нас разные были отношения с Борисом. Сначала мы друг на друга рычали, потом постепенно стали единомышленниками, находили общий язык. А когда меня посадили, он стал одним из немногих политиков, кто, невзирая на последствия, вышел с плакатом «Свободу Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву!». Эта фотография до сих пор висит в моем кабинете. Когда я вышел из тюрьмы, мы встретились и уже воспринимали друг друга как друзья. И когда его убили, это стало очень личной трагедией для меня. Я не думал никогда, что в отношении постороннего человека может возникнуть ощущение семейной утраты. Он был очень светлым человеком. Думаю, его сегодня для консолидации оппозиции очень не хватает.

Об ответственности рядовых россиян

Проще всего сказать: когда санкции касаются обычных людей — это ужасно, каждый человек должен отвечать только за свои поступки. Несколько труднее понять европейцев, для которых то, что сегодня происходит в Украине, это ужас и кошмар, который они даже представить себе не могли. Их эмоциональный всплеск объясним. У них нет желания разбираться, копаться во всем этом, нужно одно: ради Бога, отделите нас от этого кошмара. А осознание того, что за этой разделительной стеной окажутся нормальные люди, которые не имеют отношения к этому кошмару или борются с ним на протяжении десятилетий, требует большей мудрости. И мы должны отнестись к этому с пониманием. Потому что, хотя мы и не виноваты в том, что делает Путин, но мы несем за это ответственность. Мы граждане этой страны. Мы сделали что-то (или не сделали чего-то), в результате чего все это произошло.

О волне эмиграции после начала мобилизации

Одну из самых жестких санкций, нанесших серьезный вред путинскому режиму, он наложил на себя сам. Миллион россиян, в основном молодых, образованных, покинули Россию после объявления мобилизации. Сколько это стоило российскому бюджету, трудно себе представить, полагаю, речь идет примерно о ста миллиардах долларов — это сопоставимо с остальными санкциями. К глубокому сожалению, ни Запад, ни мы не смогли помочь многим из этих людей интегрироваться здесь, приблизительно половина вернулась назад, и они стали, вольно или невольно, соучастниками этого режима.

О легионе Свобода России и Русском добровольческом корпусе

Я с уважением отношусь к персональной позиции тех людей, которые приняли решение выступать на стороне Украины с оружием в руках. Они защищают от нападения путинских войск территорию независимого государства. Но мы понимаем, что по отношению к России эти люди являются внешней силой, они не раскалывают силовые структуры России. Причем силой маргинальной, потому что по сравнению с тем количеством бойцов, которые выставляют Вооруженные силы Украины, они очень немногочисленны. То есть при всем уважении к их выбору я понимаю, что их влияние на происходящие события весьма ограничено.

О вероятности распада России

Я считаю, что словами о том, что проигрыш в войне означает развал России, путинская пропаганда запугивает людей. Не будет никакого развала. Людям надо объяснять, что именно Путин ведет страну к развалу. Ситуация, когда из регионов вытягивают деньги, вытягивают людей и бросают их в эту мясорубку, заставляет задуматься: а что я в этой федерации делаю, зачем мне все это надо? Лучше я буду плохо жить, уйдя из этой федерации, но я хотя бы буду жить. Мы должны объяснять людям, что уход Путина означает сохранение России.

О ситуации в Израиле

ХАМАС перешел границу Израиля, напал на мирных людей и продолжает нападать и убивать их. Ответ на действия ХАМАСа легален и справедлив. В рамках этого ответа возникают человеческие жертвы, потому что ХАМАС, как и многие террористы, прикрывается людьми. К сожалению, во время войн так всегда бывает. Сопоставляя с ситуацией в Украине: здесь путинские войска — тот самый ХАМАС.

О шансах цивилизации в противостоянии с ордой

Шансы хорошие, но не стопроцентные. То, что сейчас происходит, это попытка опустить человеческую цивилизацию обратно на кристаллический фундамент насилия. Может ли демократический взгляд на мир победить? Конечно, может. И конечно, победит в конечном итоге. От нас зависит, произойдет ли это при нашей жизни, при жизни наших детей или после ядерного апокалипсиса.