Июль 1943 года стал одним из важнейших месяцев в истории Второй мировой войны. 10 июля западные союзники высадили на Сицилии почти полумиллионный десант, после чего политическая обстановка на Апеннинском полуострове резко изменилась. Фашистский режим Бенито Муссолини повис на волоске, и в краткосрочной перспективе с капитуляции Италии начинался развал германского блока. Отчасти сицилийская операция повлияла на ход грандиозной битвы на Восточном фронте, где немецкому командованию пришлось прекратить наступательную операцию «Цитадель» под Курском, чтобы спасать положение в Средиземноморье1. Провалилась ставка Адольфа Гитлера на элитарные качества бронетанковых дивизий Вермахта и СС, добивавшихся оперативных успехов, но способных лишь оттягивать неизбежный финал. Стратегическая инициатива прочно перешла к антигитлеровской коалиции2.
Отныне, несмотря на общий рост промышленного производства, Германия могла лишь защищаться, проигрывая своим противникам с каждым месяцем в силах и ресурсах. Однако до завершения войны было еще далеко. Ее конец мог иметь разные варианты, особенно если бы участникам антигитлеровской оппозиции удалось убить фюрера3, давно потерявшего чувство реальности, ликвидировать нацистский режим и установить диктатуру Вермахта до вторжения в Германию войск Красной армии и англо-американцев. Самоотверженными действиями — независимо от шансов на успех — заговорщики подтверждали веру в собственную страну4, пытаясь спасти национальное достоинство и гибнущее отечество ценой государственной измены.
Русские беженцы, находившиеся в Рейхе и оккупированной Европе, глубоко переживали трагедию России, судьба которой занимала главное место в постоянной полемике о путях преодоления большевизма. Споры и сомнения в их среде обострялись по мере того, как руководители ВКП(б) все чаще обращались к патриотическим лозунгам5.
В то же время с весны 1943 года внимание многих эмигрантов привлекали заявления бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Власова и публиковавшиеся в печати сообщения о его деятельности6. Он призывал германское командование создать российский политический центр и Русскую Освободительную армию (РОА) для борьбы с целью свержения на родине колхозно-лагерной деспотии Иосифа Сталина7. При этом любую иностранную колонизацию, тем более попытки навязать национал-социалистический «кафтан» освобожденной России, Власов решительно отвергал8.
В Германии развитие Wlassow-Aktion поддерживали разные оппоненты Гитлера и нацистской оккупационной политики из числа некоторых генералов и старших офицеров Вермахта, дипломатов и других деятелей. В Дабендорфе под Берлином открылась специальная школа по подготовке власовских пропагандистов, русские роты и батальоны в составе Восточных войск Вермахта получили символическое название подразделений РОА, а их солдаты и офицеры — собственные погоны, знаки различия, эмблемы и систему чинопроизводства9.
В свою очередь власовцы искали единомышленников не только среди советских военнопленных, но и среди бывших чинов Белых армий, старых эмигрантов и их детей, приобретали знакомства и связи в разных кругах диаспоры — от монархистов и чинов Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) до солидаристов из Национально-Трудового Союза (НТС). «Его [Власова. — К. М.] слова — это наши слова и мысли в течение многих лет, — писал 23 мая 1943 года начальник Объединения Русских Воинских Союзов (ОРВС)10, Генерального штаба генерал-майор Алексей фон Лампе11 начальнику РОВС Генерального штаба генерал-лейтенанту Алексею Архангельскому12. — Его планы — хороши, если они исполнимы и для тех, кто их принимает — приемлемы. Его прогнозы и рассказы просто интересны»13. В окружении генерала Власова и в Дабендорфской школе РОА начали служить офицеры Белых армий и чины РОВС. При всех сложностях и психологических препятствиях постепенно происходило знакомство и взаимное узнавание «двух Россий».
Однако имперский министр занятых восточных областей Альфред Розенберг протестовал против активности власовских эмиссаров в Европе, считая ее противоречащей директивам фюрера. «Бывшие советские офицеры установили самый непосредственный контакт с русско-монархическими эмигрантами именно там, где многие годы работали друзья бывшей Антанты 1914 года и выстроил свою организацию сегодняшний претендент на русский трон14, и еще развернули свою многолетнюю деятельность с давних времен враждебные немцам либерально-масонские русские силы»15, — жаловался 17 июля рейхсляйтер Розенберг в письме к начальнику Верховного командования Вермахта генерал-фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю. Тревоги рейхсминистра, считавшего опасным для интересов Рейха неожиданное сближение «красных» и «белых», вскоре оправдались.
24 июля в Париже состоялось знаменитое выступление генерал-майора РОА Василия Малышкина16, организованное Управлением делами русской эмиграции (УДРЭ) во Франции и редакцией газеты «Парижский Вестник». В зале Ваграм патетическую речь власовского генерала, эффектно смотревшегося на трибуне рядом с бело-сине-красным флагом, слушали четыре тысячи эмигрантов, неоднократно прерывавших оратора бурными аплодисментами и овациями. «Никогда Россия рабской страной не была, она никогда не была колонией и не будет, — подчеркнул Малышкин. — Россию завоевать невозможно»17. Важнейшими задачами Освободительного движения он назвал «уничтожение большевизма и власти Сталина», а также «заключение почетного мира с Германией». По мнению Малышкина, следовало говорить лишь о «почетном мире», так как иного положения быть не могло18.
Живой интерес к массовому собранию, уступавшему по масштабам лишь Зарубежному съезду 1926 года, проявили многочисленные иностранные гости и журналисты. О некоторых программных вопросах, касавшихся государственного устройства суверенной России после свержения диктатуры ВКП(б), по утверждению генерала, власовцы пока не могли заявить открыто. Вероятно, единственная причина умолчания заключалась в решительном расхождении нацистских и власовских приоритетов. «Когда придет время, мы об этом скажем»19, — пояснил Малышкин.
«Я была на этом собрании в salle Wagram и не была уверена, что немецкая охрана нас оттуда выпустит живыми»20, — вспоминала в 1949 году Евгения Кисель-Загорянская, жившая в годы войны в Париже.
Эмоциональный доклад вызвал большой резонанс среди соотечественников — и негативную реакцию оккупантов21. В итоге летом 1943 года по совокупности неприемлемых высказываний нацисты прекратили политическое развитие Wlassow-Aktion, ограничив деятельность власовцев выполнением пропагандистских функций и подготовкой кадров для Восточных войск Вермахта.
Предлагаемое вниманию читателей второе письмо22 бывшего начальника VI (Чехословацкого) отдела РОВС и Юго-Восточного отдела (ЮВО) ОРВС капитана I ранга Якова Подгорного (1877—1945)23 генералу Архангельскому, проживавшему в Брюсселе, написано в Праге в августе 1943 года, вскоре после выступления Малышкина, чьи заявления горячо обсуждались белыми воинами. Архангельский познакомил Подгорного с публикацией из «Парижского Вестника», и старый моряк счел необходимым откликнуться на присланные материалы.
В первую очередь производит впечатление определенная степень свободы, сохранявшаяся в оккупированной Европе в частной переписке, несмотря на нацистскую цензуру. Трудно себе представить, чтобы немецкие эмигранты в СССР могли позволить себе подобное обсуждение актуальных политических вопросов даже в иносказательной форме, тем более с явным критическим подтекстом. Оценки Подгорного, вопреки взглядам Архангельского и фон Лампе, проникнуты пессимизмом и недоверием к власовцам, с которыми он не советовал сотрудничать. В большей степени, как и Генерального штаба генерал-лейтенант Антон Деникин24, автор письма надеялся на превращение («перерождение») коммунистов, служивших в Красной армии, в националистов, способных изменить положение на родине после войны; часть эмигрантов разделяла подобные иллюзии. Поэтому Подгорный скептически отнесся к парижской речи Малышкина, еще не предполагая, что сам разделит послевоенную судьбу власовского генерала, будет принудительно репатриирован в СССР и погибнет в тюрьме.
Оригинал письма хранится в коллекции генерала Архангельского в Бахметьевском архиве Колумбийского университета25 в Нью-Йорке.
Прага, 21 августа 1943 г.
Ваше Превосходительство,
Глубокоуважаемый Алексей Петрович!
Получил Ваше письмо от 6 сего августа и спешу Вас поблагодарить за Ваше внимание ко мне и добрые пожелания. Я действительно чувствую себя после лечения в Подебрадах26 значительно лучше, хотя все же не так, как до своей болезни. Но в моем возрасте и при современной обстановке трудно, конечно, и ожидать, чтобы общее состояние здоровья шло к лучшему, а не к худшему.
Сердечно Вас благодарю и за присланную мне статью из «Парижского Вестника», № 5927. С такого рода литературой, а также и с вопросом, о котором она трактует, я довольно хорошо знаком по доходящим к нам иногда газетам, издающимся с разрешения [оккупационных] властей в освобожденных восточных областях28. Кроме того, Алексей Александрович29 делится со мною и своими впечатлениями по этому вопросу. Но присланную Вами статью я еще не читал и теперь прочел с интересом. Вы правы, в этой статье много такого, о чем и я писал почти полтора года тому назад и что тогда весьма не понравилось30. Обстановка настолько теперь изменилась (как это я и предвидел в своей передовой статье нашей «Информации [ЮВО ОРВС]», № 1-й), что такого рода писания сейчас даже всемерно поощряются31. К сожалению, все такого рода заявления односторонни32 и являются только словами, т.[ак] к.[ак], естественно, что настоящее воплощение этих слов в дело не зависит от той стороны, которая плодит литературу, подобную той статье, что Вы мне прислали.
Об этой статье можно было бы написать целый доклад, но по понятным причинам я могу коснуться ее содержания лишь вскользь. Прежде всего бросается в глаза ее ужасная нелитературность, а ведь несомненно, что автор статьи должен был из простой осторожности лично ее проредактировать перед тем, как отдать в печать. Но если автор и не владеет хорошим стилем33, то в пропагандном отношении он довольно силен, как и все, прошедшие коммунистическую школу. Прежде всего он не стесняется с цифровым материалом, преувеличивая его минимум раз в десять34. И здесь невольно бросается в глаза то обстоятельство, что для автора, занимающего столь высокий пост в «миллионном» предприятии, да к тому же в столь горячее время, не нашлось иного дела, как разъезжать и говорить речи. Уже из этого можно заключить, что связь автора с этим предприятием только теоретическая и что он является всего лишь пропагатором35 идеи этого предприятия. Само же оно по-прежнему дифференцированно до крайности и вряд ли фактические руководители его решатся когда-либо на его интегрирование, т.[ак] к.[ак] время для этого безнадежно упущено36.
В целях демагогических автор позволяет себе даже критику немецкого командования и упрекает его в ошибках, но тут же, как обычно теперь принято, ломится в открытую дверь, доказывая, что коммунизм (большевизм) не может эволюционировать и что все сталиновские37 трюки с пропагандой национальных лозунгов сплошной обман. Нам, конечно, слушать это просто смешно, т.[ак] к.[ак] мы [белоэмигранты. — К. М.] двадцать лет твердили всему миру, что эволюция идеи большевизма невозможна и что Сталин способен на самую подлую мимикрию ради сохранения власти. К сожалению, ни автор статьи, ни вся ей подобная литература, не доводит столь тривиальных утверждений до логического конца, а именно, не останавливается, а если останавливается, то лишь вскользь, на том важном для нас факте, в силу которого Сталин вынужден был вести войну не под интернациональными лозунгами, а под национальными. Идея коммунизма-большевизма, как и всякая политическая идея, может проводиться в жизнь либо насилием, либо тогда, когда она имеет резонанс в массах. Если же первое невозможно провести, а второго нет, то идея испаряется, как туман над высыхающим болотом. Что же касается людей, исповедывающих, кто за страх, кто за совесть, политическую идею, которую нельзя уже проводить насилием и которая не находит уже в массах необходимой для питания почвы, то эти люди либо погибают, либо, что чаще всего, начинают приспособляться, постепенно перерождаясь38, подобно тому, как идет в высыхающем болоте перерождение болотных растений в луговые.
Отрицать же возможность перерождения коммунистов в националисты было бы со стороны автора статьи весьма рискованно39, т.[ак] к.[ак] тогда ему вполне логично было бы задать вопрос: — Да ведь сами-то Вы разве не стали из Савла [апостолом] Павлом?40
Не вяжется также восхваление национальной революции 1917 г. с заявлением, что царский строй «не смог справиться с темными силами», (которые, значит, эту революцию делали?)41.
Конечно, каждый из нас обеими руками подпишется под заявлениями автора, что «никогда Россия рабской страной не была, она никогда не была колонией и не будет», что «Россию завоевать невозможно». Неоспорима также и цитата из Шильдера42, приводимая автором: «Россия может быть побеждена только Россией»43, и верное заявление, что «окончательно уничтожить большевизм без участия самого русского народа невозможно». Все это верно, и все это является и нашим глубоким убеждением. Обо всем этом и мы всегда говорили, и даже пытались писать, но неудачно, а потому мы можем только с радостью приветствовать, что теперь времена настолько изменились, что все это разрешается не только говорить, но широко распространять печатно. Однако, к нашему сожалению, дальше слов дело не идет, а то, что, по заявлению автора, делается, по-видимому, даже и его не удовлетворяет, т.[ак] к.[ак] иначе ему не для чего было бы говорить цитируемых мною выше фраз.
Дальше автор очень много распространяется о поставленных [Русским Освободительным] движением задачах. О них тоже можно было бы много сказать, если бы44 это опять-таки были не одни лишь слова, да к тому же, что самое главное, слова только одной стороны. От другой стороны, в данном случае решающей данную проблему, мы слышим заявления и требования, совершенно расходящиеся с задачами, о которых говорит автор. И потому странно читать, когда он на все лады склоняет слово союз, силясь изобразить из себя одну из «высоких договаривающихся сторон», тогда как другая сторона просто-напросто требует присяги на верность прежде всего своим интересам. За это, конечно, нужно быть только благодарным этой стороне, т.[ак] к.[ак] она никого не обманывает и открыто, и мужественно45 продолжает заявлять о своих истинных целях. После этого становится вполне понятным заявление автора статьи о том, что для того, чтобы попасть в ряды движения «мало только любить Родину», а «необходимо еще прямо и искренне заявить, какую Россию и в каких условиях они будут защищать». И надо быть благодарным автору статьи за то, что он смело ставит все точки над i. Во всяком случае, этих точек вполне достаточно для того, чтобы каждый вдумчивый русский патриот мог определить свое отношение к трактуемому автором статьи вопросу46. Надо также быть благодарным автору статьи и за то (пожалуй, это самое ценное его заявление), что он никого не обманывает относительно существования русской освободительной армии «как таковой», подтверждая это вопросами сомнения, которые все чаще и чаще слышатся среди бойцов в русских освободительных отрядах.
От души, конечно, мы можем приветствовать и призыв автора к объединению национальных русских сил и его иронию над «казачьей нацией»47, но наряду с этим каким-то грозным мементо мори48 стоит отстаиваемое автором право на самоопределение национальностей, даже и тогда (а может быть, тогда и грознее всего), если это право должно будет, как хочет автор статьи, осуществиться только после уничтожения большевизма. Дело в том, что хотя мы и не признаем казачьей, украинской, общей какой-то кавказской и других наций, но официально они и теперь признаются, т.[ак] к.[ак] существуют отдельные армии этих наций49. С этим фактом мирится автор статьи сейчас, и вряд ли от него будет зависеть изменить это и в будущем. А если признать право на самоопределение всех этих наций, то от России останется (Сибирь ведь тоже может самоопределиться) одно лишь Великое Княжество Московское.
Вот почему, хотя и радуется сердце, когда автор заканчивает свою речь нашим старым, лишь перефразированным, добровольческим лозунгом50, но невольно напрашивается вопрос — что автор подразумевает под понятием «целостная, национальная Россия» и как увязать его с правом на самоопределение существующих ныне официально (и даже большевицкой конституцией признаваемых) на территории Великой России, так называемых, национальностей.
В связи с этим интересно отметить, что Сталин, которому, конечно, лучше, чем кому бы то ни было известны подлинные настроения и чаяния масс русского народа, что и вынудило большевицкую власть играть на национальных его чувствах, не счел однако нужным ни усиливать сепаратизм, ни тем более организовывать отдельные «национальные» армии.
Как я уже сказал, по поводу присланной Вами статьи можно написать целый доклад, но, пожалуй, это был бы напрасный труд, т.[ак] к.[ак], по моему мнению, все, о чем трактует эта статья, принадлежит уже истории51. Осталось слишком мало времени для решения и проведения в жизнь, в тех масштабах, о которых мечтает автор статьи, столь сложных вопросов, тем более, что до сих пор (за целых два года) вопрос этот не разрешен даже принципиально. События же не ждут и, наоборот, темп их (что является весьма характерным признаком) все ускоряется. И не только темп, но и общая обстановка так складывается, что менять коренным образом свое отношение к вопросу в желаемом для автора смысле с каждым днем становится труднее. Время безвозвратно упущено. Поставленные и столь ясно заявленные и по сей день энергично пропагандируемые задачи [Рейха] вписаны уже в историю, и вычеркнуть их невозможно, ибо всякая попытка к этому повела бы к полной потере престижа и обнаружила бы собственное бессилие [Гитлера]. Однако, если нельзя ожидать коренных изменений в этом вопросе, отвечающем чаяниям автора, то то, что существует сейчас, т.[о] е.[сть] пропаганда идеи предприятия52 и численное увеличение ничем не объединенных его частей, несомненно будет усиливаться53, точнее говоря, будут к тому приниматься вероятно очень энергичные меры. В особенности надо ожидать усиления пропаганды идеи этой акции, что объясняется как внешними, так в особенности внутренними причинами, ибо уже слышны [немецкие] голоса, готовые считать эту акцию основным фактором, который выправит положение54. Эти надежды, как и вообще любую надежду, необходимо, конечно, всемерно поддерживать, что и вызовет соответственные меры55.
Мы пережили очень тяжелое время, что заставило многих сделать непоправимые ошибки56. К сожалению, мало кто свои ошибки признает и делает из них соответствующие выводы. Рядовых людей за это винить нельзя, т.[ак] к.[ак] они и не приучены решать сложные исторические задачи, но беда в том, что и те, которым эти люди привыкли доверять, за них решают эти вопросы сплеча и более чем легкомысленно57. И автор статьи вполне прав, высмеивая появление казачьей нации, но, с моей точки зрения, еще большего осуждения заслуживает линия поведения, взятая и проведенная до трагического конца Федором Федоровичем58.
Доклад, присланный Вами, живо напомнил мне доклад Антона Ивановича59, прочитанный им тоже в Париже в 1932 г. и в том же году вышедший отдельной печатной брошюрой, под заглавием — «Русский вопрос на Дальнем Востоке». И этот доклад, и речь г.[осподина] Малышкина имеют то общее, что в них сделан упор на самую для нас, белых, актуальную тему — как освободить Россию от большевиков, и что мы, белые, должны делать, когда для этого пробьет желанный час. Но если автор присланного Вами доклада допускает участие нас, белых, в этом великом акте лишь в индивидуальном порядке, и то лишь при безоговорочном принятии (авансом) создавшегося ныне положения, то Антон Иванович в своем докладе говорит об участии белых как целого в освободительной борьбе, и потому естественно, что он ставит во главу угла нашу белую идеологию, и отсюда уже исходит к точному определению нашей линии поведения при той или иной ясно определившейся обстановке. Для меня лично идеологические установки в докладе Антона Ивановича ясны и неоспоримы, а так как и создавшаяся сейчас обстановка для каждого реально мыслящего, а не витающего в мире собственных иллюзий, человека не менее ясна и неоспорима (нас и обманывать даже никто [из немцев] не хочет относительно своих целей [на Востоке]), то я считаю, что каждому из нас очень легко найти, честно опираясь на белую идеологию, свое место в происходящем.
Антон Иванович предвидел, при известных условиях, очень печальный для нас исторический конец, и это предвидение как будто оправдывается. К счастью, происходит это не только по нашей вине, и даже главным образом не по нашей. Что ж, всякое историческое явление (а эмиграция в нашем масштабе несомненно историческое явление) в конце концов уходит в историю. Первый период белого дела (борьба с большевизмом на Родной Земле) ушел в историю красивым, чистым и высоким подвигом, на котором Генерал Корнилов60 символически начертал одно только слово — ОТЕЧЕСТВО. И если и второй (зарубежный) период нашей борьбы уйдет в историю под незапятнанным тем же знаменем, то это будет политическая смерть белого дела только здесь — за рубежом. Оно умрет подобно зерну, брошенному в землю, но если это зерно будет брошено здоровым, то из него может вырасти могучее дерево, а если испорченным, то сгниет без следа. И потому каждый из нас должен теперь, когда ясно определились поставленные цели, крепко подумать, имеет ли он серьезные основания (кроме собственной фантазии) для того, чтобы своими действиями большое историческое явление — белое дело, снизить на уровень жалкой эмигрантской кучки, возглавляемой когда-то Герценом61, на пример бесславной политической смерти которого столь удачно указывает в своем докладе Антон Иванович.
Вот те основные мои мысли, которыми я хотел с Вами поделиться по поводу присланной Вами статьи. Вы пишете, что в ней много мыслей, которые и я высказывал более года тому назад в своих статьях. Сходство только в некоторых наших пожеланиях, но во времени их высказывания разница огромная, а в этом, конечно, вся суть. Вы пишете, что присланная Вами статья патриотическая и только некоторые места надо взять, по понятным причинам, «за скобки». Мне же кажется, что по тем же причинам следует всю статью взять за скобки. Не считайте, однако, что я впал в пессимизм и безнадежность, но все свои надежды я возлагаю на то явление, о котором я писал в конце своей последней статьи, и которая столь Вам понравилась.
Простите за столь длинное письмо. Еще раз благодарю за присланную интересную статью. Всего доброго.
Искренне Вас уважающий и преданный Вам
Я. Подгорный62
1 Манштейн фон, Э. Утерянные победы. Ростов-на-Дону, 1999. С. 516.
2 Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг. М., 2003. С. 406.
3 Первая попытка покушения на фюрера была спланирована зимой 1942 г., но осуществить ее не удалось. В марте 1943 г. заговорщики предприняли две неудачные попытки убить А. Гитлера (см. Герлиц В. Германский Генеральный штаб. М., 2005. С. 398, 417).
4 Деметр К. Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1640—1945 гг. М., 2007. С. 216.
5 Речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве // И. В. Сталин: pro et contra. Антология. Т. I / Сост. А. А. Хлевов. СПб., 2015. С. 205. См. также: Головин Н. Н. Путь к уничтожению большевиков в России // Парижский Вестник. 1943. 24 апреля. № 45. С. 4; Боярский В. И., полк. Сталинская «эволюция» // Там же. 31 июля. № 59. С. 4.
6 См., например: Призыв генерала Власова // Парижский Вестник. 1943. 20 марта. № 40. С. 1; Заявления ген. Власова // Там же. 3 апреля. № 42. С. 1; Крестовый поход ген. Власова против большевиков // Там же. 12 июня. № 52. С. 4.
7 Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944—1945 / Биографический справочник. 2 изд. М., 2009. С. 265—266, 269.
8 Свободин И. Беседа с генералом Власовым // Новый путь (Рига). 1943. № 10(30). С. 2; Dallin A. German Rule in Russia 1941—1945. London — N. Y., 1957. Р. 566—568.
9 Русская Освободительная Армия. Симферополь, 1943. С. 36—39.
10 О ОРВС см. Михайлов К. «Время белой борьбы еще придет» // Русское слово (Прага). 2019. № 3. С. 28—29.
11 Начальник ОРВС в 1938—1947, подробнее о нем см. Там же. С. 30.
12 Начальник РОВС в 1938—1957, подробнее о нем см. Там же. С. 28.
13 Письмо от 23 мая 1943 г. генерал-майора А. А. фон Лампе — генерал-лейтенанту А. П. Архангельскому // Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. М., 2005. С. 557. Курсив автора письма.
14 Владимир Кириллович (1917—1992) — Князь Императорской крови, Великий князь (с 1924), претендент на российский престол и глава Российского Императорского Дома (с 1938).
15 Hoover Institution Archives, Stanford University (HIA). Nikolaevsky B. I. Collection. Box 259. Folder 259-9. A. Rosenberg — Chef des OKW Herrn GF W. Keitel. Berlin, den 17. Juli 1943, № 944/43 g—R/H. S. 2—3.
16 Малышкин Василий Федорович (1896—1946) — прапорщик Российской армии (1917), участник Гражданской войны в рядах РККА (1918—1921), член Коммунистической партии в 1919—1941 гг., кавалер орденов: Красного Знамени (1921), Знак Почета (1938). В 1938—1939 гг. в звании комбрига репрессирован органами НКВД, на следствии подвергался пыткам, освобожден и реабилитирован. Начальник штаба 19-й армии Западного фронта, генерал-майор РККА, попал в плен под Вязьмой (1941). Участник Власовского движения с 1942 г., секретарь Русского комитета. В 1944—1945 гг. — член президиума Комитета освобождения народов России (КОНР), начальник Главного организационного управления (ГОУ) КОНР, заместитель генерал-лейтенанта А. А. Власова, генерал-майор войск КОНР. В 1946 г. американским командованием экстрадирован в советскую оккупационную зону Германии. Казнен на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 июля 1946 г. Подробнее о нем см. Александров К. М. Офицерский корпус. С. 582—597.
17 Речь ген. Малышкина // Парижский Вестник. 1943. 31 июля. № 59. С. 2.
18 Там же.
19 Там же. С. 3.
20 HIA. Nikolaevsky B. I. Сollection. Box 259. Folder 259-4. Reel 220. Письмо от 28 июля 1949 г. Е. В. Кисель-Загорянской — Б. И. Николаевскому. С. 2.
21 Александров К. М. Офицерский корпус. С. 588—589, 596; «Русские дни» в Париже // Парижский Вестник. 1943. 31 июля. № 59. С. 1—3.
22 Предыдущую публикацию см. Михайлов К. С. 28—31.
23 Начальник ЮВО ОРВС в 1939—1945 гг., подробнее о нем см. Там же. С. 29.
24 Деникин Антон Иванович (1872—1947) — участник русско-японской войны 1904—1905 гг., Великой войны 1914—1918 гг. и Белого движения на Юге России в 1917—1920 гг., ГШ генерал-лейтенант (1916), Георгиевский кавалер (1915, 1915, 1915, 1916). Командующий (Главнокомандующий) Добровольческой армией (1918), Главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России (1919—1920). Мемуарист, прозаик, военный писатель. Возражал против участия белоэмигрантов в боевых действиях в составе франкистов в Испании (1936—1938), затем на стороне Финляндии и Германии (1939—1945). Полагал, что сталинская власть будет свергнута либо при помощи западных союзников, либо силами Красной армии после победы над внешними врагами СССР.
25 Columbia University Libraries, Rare book and Manuscript Library, Bakhmeteff Archive (ВАR). Arkhangel'skii Alekseii P. Collection. Box 3. Folder «Arranged Correspondence: „P“, „R“». Письмо от 21 августа 1943 г. капитана I ранга Я. И. Подгорного — ГШ генерал-лейтенанту А. П. Архангельскому. Подлинник, машинопись, 4 с. На первой и третьей машинописных страницах в левом верхнем углу карандашная пометка адресата: 4213/14 (возможно, порядковый номер поступившей корреспонденции); в правом верхнем углу: 10. 9. [19]43. Таким образом, в конце лета — начале осени 1943 г. в оккупированной Европе частное письмо шло примерно три недели (возможно, с учетом цензурной проверки). Текст письма публикуется по новой орфографии с сохранением стилистических и части орфографических особенностей подлинника. Пропущенные фрагменты заключены публикатором в квадратные скобки.
26 Подебрады (чешск. Poděbrady, нем. Podiebrad) — курортный город в 45—50 км северо-восточнее Праги.
27 «Русские дни» в Париже.
28 С учетом особенностей цензурной проверки автор использовал общепринятое в Рейхе официальное название оккупированных областей СССР.
29 А. А. фон Лампе.
30 Возможно: цензорам.
31 Прозрачный намек Я. И. Подгорного на заинтересованность нацистов в пропагандистских акциях власовцев в связи с ухудшением военного положения Германии летом 1943 г. Однако он был бы справедлив, если бы речь шла о материалах, адресованных только военнослужащим Красной армии на советской стороне фронта. Для населения оккупированных территорий, тем более эмигрантов и иностранцев, подобные заявления считались неприемлемыми, так как создавали опасное впечатление о пересмотре оккупационной политики на Востоке и могли иметь нежелательные последствия. Поэтому в конце сентября 1943 г. ответственный редактор «Парижского Вестника», Генерального штаба полковник П. Н. Богданович, числившийся в отъезде, был отстранен от работы в газете за публикацию «„Русские дни“ в Париже». Единственным редактором остался полковник Н. В. Пятницкий, официально вступивший в должность 1 сентября 1943 г. (см. От УДРЭ во Франции // Парижский Вестник. 1943. № 64. 4 сентября. С. 7).
32 Не подтверждаются властями Рейха.
33 Вероятно, Я. И. Подгорный полагал, что автором был В. Ф. Малышкин, хотя речь шла о публикации конспекта его выступления сотрудниками редакции «Парижского Вестника», дополнившими текст антисемитскими вставками. Одна из участниц собрания в зале Ваграм свидетельствовала в 1948 г.: «Я слышала замечательную речь Малышкина, произведшую громадное впечатление на многих — именно своей прямотой и открытым вызовом. Слово „жид“ он ни разу не произнес, ни тогда, ни после. Многие „правые“, слышавшие его речь, были очень недовольны и злы, на что Малышкин говорил — пусть дворяне и помещики не рассчитывают, что в России без Сталина возможен возврат к старому. „Не для этого мы делали Февральскую революцию“». Последнюю фразу Малышкина из печатной версии редакция исключила (см. HIA. Nikolaevsky B. I. Collection. Box 259. Folder 259-4. Письмо от 6 апреля 1948 г. Л. Т. — Б. И. Николаевскому. Росчерк пера (подпись) не расшифрован).
34 В. Ф. Малышкин заявил о том, что по состоянию на июль 1943 г. на Восточном фронте и в его тыловых районах «находится под ружьем свыше миллиона русских людей», участвовавших в борьбе против Красной армии и советских партизан (см. Речь ген. Малышкина. С. 2). В действительности в тот момент общее количество военнослужащих Восточных войск Вермахта, добровольцев вспомогательных служб и полиции, вероятно, составляло примерно 400 тыс. человек, из них русские составляли более половины (см. Дробязко С. И. Под знаменами врага. М., 2004. С. 195—196). Можно предположить, что Малышкин завысил общую цифру русских, служивших на стороне Вермахта, не в десять, а примерно в четыре раза.
35 Устар. галлицизм. Пропагандистом, распространителем.
36 Фрагмент письма от слов «Уже из этого…» до слов «…безнадежно упущено» на полях отчеркнут карандашом, вероятно, А. П. Архангельским.
37 Так в тексте. Правильно: сталинские.
38 Таким образом, автор письма опосредованно допускал, что под влиянием чрезвычайных условий войны на родине начался естественный процесс «перерождения» большевиков-сталинцев в патриотов-сталинцев (националистов).
39 В. Ф. Малышкин, обладая богатым опытом жизни в СССР, отрицал принципиальную возможность эволюции большевизма (см. Записи генерал-майора Василия Федоровича Малышкина // Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. С. 602—603).
40 Фрагмент письма от слов «нас факте…» до слова «…Павлом» на полях отчеркнут карандашом, вероятно, А. П. Архангельским.
41 Оригинальная цитата: «Этот [царский] строй оказался несостоятельным в борьбе против темных сил, в 1917—1918 гг. он себя скомпрометировал» (см. Речь ген. Малышкина. С. 2). Во время событий Февральской революции 1917 г. В. Ф. Малышкин служил нижним чином учебной команды запасного пехотного полка и помнил, что «темными силами» в печати и выступлениях обычно называли придворную группу во главе с императрицей Александрой Федоровной и Г. Е. Распутиным. Вероятно, Я. И. Подгорный не был согласен с этой «февралистской» точкой зрения.
42 Шильдер Николай Карлович (1842—1902) — генерал-лейтенант (1893), Георгиевский кавалер (1878), историк.
43 Скорее всего, при публикации в «Парижском Вестнике» текста выступления В. Ф. Малышкина допущена ошибка. Речь идет о цитате не из исторического труда Н. К. Шильдера, а из неоконченной драмы немецкого поэта и философа Ф. Шиллера (1759—1805) «Деметриус» (1804): «Русь победима разве только Русью» (в пер. Л. А. Мея).
44 Рядом на полях карандашом рукописная пометка А. П. Архангельского: «Чи… <неразборч.> задач».
45 Фрагмент письма от слов «Конечно, каждый из нас…» до слов «…и открыто, и мужественно» на полях отчеркнут карандашом, вероятно, А. П. Архангельским.
46 В. Ф. Малышкин заявил о невозможности реставрации «царской, дворянской, помещичьей России» и необходимости создания «союза между двумя великими народами — русским и германским». Эмигрантам, говорившим «дружить нам с Германией не пристало», Малышкин отказывал в сотрудничестве и участии в движении (см. Речь ген. Малышкина. С. 2—3). Очевидно, оба тезиса Я. И. Подгорный оценил критически.
47 За границей В. Ф. Малышкин «узнал о существовании одной новой национальности», «узнал, что казаки, это — какая-то особая нация, совсем не русская!» По словам генерала, «утверждающие это русские люди издают газету на чистейшем русском языке… это факт печальный» (см. Речь ген. Малышкина. С. 3).
48 Memento mori (лат.) — помни о смерти.
49 В 1942—1943 гг. германским командованием из граждан СССР были сформированы: в оккупированной Польше — 53 полевых национальных батальона общей численностью около 53 тыс. человек, в Крыму — 8 национальных крымско-татарских батальонов общей численностью около 8 тыс. человек, на Украине — 25 полевых национальных батальонов, 2 полубатальона, 7 строительных и 2 запасных батальона общей численностью более 30 тыс. человек (Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941—1943. Freiburg im Breisgau, 1981. S. 39, 47, 76).
50 Свою речь В. Ф. Малышкин закончил словами, после которых прозвучали аплодисменты: «Мы верим в то, что Россия, Новая Россия, целостная, национальная Россия восторжествует, будет жить, и за это мы готовы отдать свою жизнь» (см. Речь ген. Малышкина. С. 3).
51 Фрагмент письма от слов «В связи с этим интересно отметить…» до слов «…уже истории» на полях отчеркнут карандашом, вероятно, А. П. Архангельским.
52 Фрагмент письма от слов «Время безвозвратно упущено» до слов «…пропаганда идеи предприятия» на полях отчеркнут карандашом, вероятно, А. П. Архангельским.
53 К концу 1943 г. общая численность военнослужащих Восточных войск достигла 370 тыс. человек (без граждан СССР в войсках СС). Кроме того, число «добровольных помощников» на германской военной службе («хиви») оценивалось в пределах 150—250 тыс. человек (см. Мюллер-Гиллебранд Б. С. 419).
54 До гитлеровского решения прекратить политическую деятельность А. А. Власова ее считали целесообразной рейхсминистр Й. Геббельс, генерал-инспектор Восточных войск генерал-лейтенант Х. Гельмих и др. (см. Dallin A. Op. cit. P. 570).
55 Автор письма ошибся. После запрета нацистами (А. Гитлером, В. Кейтелем) политического развития Wlassow-Aktion летом 1943 г. уже к концу года в известной степени была свернута и власовская пропаганда, а сам А. А. Власов находился в домашней изоляции.
56 Очевидно, автор имеет в виду службу многих белоэмигрантов в войсках Вермахта и СС в 1941—1943 гг.
57 Фрагмент письма от слов «Мы пережили…» до слов «…более чем легкомысленно» на полях отчеркнут карандашом, вероятно, А. П. Архангельским. Речь идет о поддержке многими белыми генералами (Ф. Ф. Абрамовым, Н. Н. Головиным, П. Н. Красновым, В. В. Крейтером, А. А. фон Лампе, М. Ф. Скородумовым, А. В. Туркулом, Б. А. Штейфоном и др.) службы эмигрантов в войсках Вермахта и СС в 1941—1943 гг.
58 Абрамов Федор Федорович (1870—1963) — участник русско-японской войны 1904—1905 гг., Великой войны 1914—1918 гг. и Белого движения на Юге России в 1918—1920 гг., Генерального штаба (ГШ) генерал-лейтенант (1918), Георгиевский кавалер (1906). Из дворян Области Войска Донского. Окончил Петровский Полтавский кадетский корпус (1888), Николаевское инженерное училище (1891), Николаевскую академию ГШ по I разряду (1898). В службе юнкером (1888), офицер гвардейской казачьей артиллерии (1891). Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода 1918 г. Командир Донского корпуса (1920—1924), начальник всех частей и управлений Русской армии (1924), III (Болгарского) отдела РОВС (1924—1944), и. д. начальника РОВС (1937—1938). В эмиграции в Турции (1920), Болгарии (1921), Королевстве СХС (1922), Болгарии (1924), Германии (1944), Австрии (1945), США (1948). Участвовал в деятельности русских воинских и военно-политических организаций. В 1942—1944 гг. занимался отправкой белоэмигрантов в части Русского Корпуса и 1-й казачьей дивизии Вермахта, сражавшиеся с партизанами на Балканах. Поддерживал Власовское движение, подписал Пражский манифест 14 ноября 1944 г., член КОНР. Состоял в распоряжении Управления казачьих войск (УКВ) при КОНР, генерал-лейтенант войск КОНР (1945). Почетный председатель Объединения Л.-гв. Атаманского полка (на 1951).
59 Деникин Антон Иванович.
60 Корнилов Лавр Георгиевич (1870—1918) — участник русско-японской войны 1904—1905 гг., Великой войны 1914—1918 гг. и Белого движения на Юге России в 1917—1918 гг., генерал от инфантерии (1917), Георгиевский кавалер (1905, 1907, 1915), командующий Добровольческой армией (1917—1918). Погиб в бою с большевиками под Екатеринодаром во время 1-го Кубанского («Ледяного») похода.
61 Герцен Александр Иванович (1812—1870) — русский писатель, революционер, публицист, политический эмигрант (1847).
62 Подпись сделана от руки.
