«Киногостиная Александра Колбовского» в Еврейском культурном центре была в Москве настоящим местом силы.

По сложившейся традиции журнал «Русское слово» представляет лауреатов премии имени Рудольфа Медека, ежегодно присуждаемой Славянской библиотекой и обществом Русская традиция деятелям науки и культуры за вклад в исследование чешско-российских взаимоотношений в ХХ веке и ключевых моментов развития Центрально-Восточной Европы.

«Если музы молчат, значит, где-то бои...» — слова из стихотворения (песни) Владимира Платоненко. А музы молчат? Или что-то говорят сейчас, еле слышно?..

Мы собрались в квартире, где сесть было почти некуда. Когда стемнело, получилось — почти при свечах....

Как всегда, кто-то опоздал, кто-то пришел раньше — в общем, шла обычная неразбериха. Но в этой неразберихе вдруг зазвучали прекрасные песни, стихи — и снова был слышен голос отважной «Музы Непокорных»!

Честно говоря, в этом году мы даже не планировали ее проводить. Уже и обычные сроки прошли — начало мая... А сколько нас отговаривали, когда мы все-таки решились! Но мы загорелись, и нас было уже не остановить...

Так получилось — некоторые из нас разными путями пришли из научной среды. Вот у Владимира Платоненко отец много лет преподавал физику в МГУ. А сегодня Владимир поет — на русском и украинском:

Музи й гармати

Як вже музи мовчать,

значить, йдуть десь бої.

Музи ждуть на свiй час,

бо вiйна — час не їх.

Та снаги в вiйн нема

вiсь свiт вiчно палить.

Час спливає гармат,

наступає час слiв.

I лунають слова —

в них — героям хвала.

I спiвак вже спiва

про колишнi дiла.

I, наслухавшись слiв,

часом мрiє слухач

ище запалить,

палахкотить нехай!

<…>

I вже новi бiйцi

йдуть на нову вiйну,

шоб завершити цикл,

шоби коло замкнуть.

I метал, гуркоча,

прагне ворога вбить.

Ну, а музи мовчать.

До майбутнiй доби.

Оля Терещенко

Без сознания

Вспышка! Я точка мысли.

Космос велик, а я в нем

Замысел чей-то явный,

И отголосок смысла:

Матрица, клетки, числа.

<…>

Кажется, там, где была я недавно, меня называли ребенком.

Нет, я еще играю!

Шаг и вернусь обратно...

Образы папы, брата...

Да, я стою у края,

Но дети не умирают.

И не закончено дело, и надо остаться, наладить порядок.

Эти ненужные страшные вещи накроем тетрадным листом,

Пусть их не трогают птицы и добрые люди, ах, кстати, о людях.

Есть же, я помню, такие, которые все это знали и так.

Здесь разместятся любовь, сострадание, радость, познание, надежда...

<…>

Это искусство любить...

Тонкие детские пальцы

Держат небесные пяльцы,

Но истончается нить...

— Мама, мне хочется пить.

Александр Мысленков

Двадцать третье. Рассвет. Воскресенье.

Этот долгий кровавый рассвет

Утверждает, что нет нам спасенья,

И прощения тоже нам нет.

Мы одни тут во всем виноваты.

Самый страшный — наш собственный суд.

Никакие рассветы, закаты

Не помогут нам и не спасут.

И как воск оплывает решенье

Отказаться от всяческих прав.

Двадцать третье. Рассвет. Воскресенье.

Слишком долог рассвет и кровав.

И еще его стихотворение — талантливые вариации на тему Бродского, «Дорога к Лабиринту» — публикация которого еще, верим, когда-нибудь впереди....

А вот и мои воспоминания — я готовлю документальную книгу «Встречи». Она, конечно, о Сергее Мохнаткине. Ну, и о нашем фестивале там тоже будет немного…

«Тогда (весна 2019) опять проходила наша замечательная „Муза“. И у нас, участников, родилась мысль: почему бы нам не выпустить сборник, почему бы не опубликоваться. Мы стали собирать деньги и готовить материалы к изданию. Но кроме денег надо было и тексты подобрать. А я, конечно, хотела расширить круг наших авторов за счет известных людей. Я хотела, чтобы одним из них стал, возможно, Сергей. И вот я позвонила ему. Я звонила ему из „Некрасовки“ — это, кстати, тоже недалеко от Бауманки. (Многие события нашей жизни связаны именно с этим районом, он мне очень нравится). И вот я позвонила ему и сказала: „Не хотите ли принять участие в сборнике?“ — ну и так далее. И он сказал: „Хорошо. Да, возможно“…»

В этом году наша «Муза» проходила 4 августа. А в это время уже произошел обмен пленными. Я переписывалась с некоторыми политзеками, в частности с Владимиром Кара-Мурзой. И тоже хотелось радоваться. Но почему-то на просторах Интернета ничто не задело меня в те дни так, как одно стихотворение — Лены Берсон...

Все в курсе, что ты перепуган и хрупок,

Что в памяти держишь, как в слабой горсти,

Моленье о чаше и список покупок,

И выкрик на лестнице: «Хлеб захвати».

Все эти, о ком ты тревожился, или

Все те, за кого не боялся, дурак,

Глядят на тебя, будто ты не всесилен.

А это не так.

Почему-то не хотелось присоединяться к общей волне понятной тогда радости, к рассуждениям, кто что из отпущенных сказал... Как-то тревожно было по-прежнему. И лишь день спустя после «Музы» стало широко известно о гибели Павла Кушнира…

Утром я качаю пресс. Я качаю его меньше 10 минут. Интервью Павла также меньше 10 минут. Слышу слова ведущего: «Музыканту тоже необходима предварительная черновая работа, это все равно что качать пресс»…

Что это было — простое совпадение? Да. Но хочется думать, что… Бог есть. И он все видит и слышит...

Пресс, пресса, прессовать, пресс-хата....

После которой человек не выжил. Погиб. И его больше нет…

А Музы молчат.

Нет, их голос слышен. И вот звучит Рахманинов — изгнанник, эмигрант. А вот знакомый с детства Моцарт, также в исполнении Павла Кушнира, в столь быстром темпе, что кажется: исполнитель чувствовал — ему не дадут допеть, доиграть, договорить... Жизнь окажется слишком короткой...

Короткой… Да, короткой. Лишь миг — и человека нет….

Но надо верить — просто верить, что голос Муз не заглушат пушки — и этот голос переживет века.

Лето 2024 года почти наверняка войдет в историю XXI века как период напряженный, опасный и, кто знает, не исключено — переломный.

Полтора десятка государств ЕС и НАТО вложили в реализацию «чешской артиллерийской инициативы» по закупке снарядов для сражающейся с российским агрессором Украины 1,6 млрд евро (39,5 млрд крон). Всего проект поддержало 18 стран.

2024 год в России президент Владимир Путин объявил годом семьи. По замыслу должно уделяться еще больше внимания традиционным семейным ценностям и защите семьи. А то, что уже больше двух лет идет война в Украине, гибнут тысячи людей, в том числе дети, по мнению Путина, видимо, прекрасно сочетается и с годом семьи, и с ценностями, и с ростом демографии.

Украинский историк, психолог, преподаватель Игорь Соломадин сейчас живет в чешском городе Подебрады. В прошлом веке этот город служил центром украинской эмиграции, объединявшей киевлян, харьковчан, одесситов — всех, кому сто лет назад пришлось спасаться от агрессии Москвы. Игорь Соломадин был вынужден покинуть родной Харьков в марте 2022 года.

К 100-летию со дня рождения Булата Шалвовича Окуджавы

Обвинение настолько абсурдно, что найти доказательства абсолютно невозможно

Встреча с Еленой Костюченко, организованная Славянской библиотекой и общественным дискуссионным клубом «Будет толк», собрала полный зал слушателей.

«Мой отец, приходской священник, мне часто говорил: „Воевать со злом нужно всегда с мечом в руках“. А перед нами кристально чистое зло, с каким мы последний раз сталкивались во времена Гитлера. Даже 1968 год не был таким выкристаллизованным злом, как то, что совершает Путин», — говорит Михаэл Коцаб, музыкант, соратник Вацлава Гавела, бывший министр по правам человека.

Вот уже лет десять политологи и журналисты как обоснованно, так и без особых к тому оснований любят начинать свои тексты с упоминания «тектонических сдвигов» в мировой политике и экономике. Однажды повстречал даже «внезапное смещение базовых геополитических тектонических пластов», что напомнило бессмертную фразу: «Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном». 

Мраморные полы, колонны, ковровые дорожки, панорамные окна, трансформирующаяся сцена, сложнейшие декорации. «Крокус Сити Холл» — один из самых известных концертных залов в Москве, единственный в России многофункциональный зал на 6200 мест, оснащенный самым современным оборудованием и отвечающий самым высоким мировым стандартам. В нем в разное время выступали популярные музыкальные группы — от западных рок-звезд до Григория Лепса, Татьяны Булановой и Шамана. Всего этого нет.

Вы замечали, как часто российское государство присваивает себе символы, переосмысляет их, выхолащивает, переворачивает либо создает свои в противовес? «Бессмертный полк», георгиевская ленточка вместо белой, Поклонная вместо Болотной…

В конце минувшего года историк, политолог, академик Российской академии наук Юрий Пивоваров ответил на вопросы общественно-политического портала Republic. С разрешения автора публикуем фрагменты этого интервью.

В Доме национальных меньшинств 16 января состоялась презентация книги Юрия Федорова «Украинский фронт третьей мировой войны», вышедшей в издательстве «Русская традиция» в конце 2023 года.

«Имперские амбиции России не знают границ и, если бы ей позволили это сделать, она без малейших колебаний напала бы и на другие страны бывшего Восточного блока», — считает министр иностранных дел Чешской Республики Ян Липавский. Именно поэтому, убежден политик, необходимо продолжать оказывать помощь Украине и усиливать давление на Россию и ее союзников посредством санкций.

«У меня нет ни другого города, ни другой страны, ни другой семьи, ни другого народа». Так говорил Алексей Навальный в сентябре 2013 года, выступая перед своими сторонниками на многотысячном митинге на Болотной площади в центре Москвы — митинг проходил в знак несогласия с победой Сергея Собянина на выборах мэра города. И вся жизнь и работа политика строилась вокруг этих слов — «нет другой страны»: Навальному важно было находиться в России, в своей стране, вместе со своим народом.

16 февраля 2024 года Алексея Навального убили в исправительной колонии особого режима «Полярный волк» в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. О причинах смерти до сих пор нет никакой информации.

К сожалению, мне не довелось увидеть Бориса Ефимовича самой: я приехала в Москву, когда он уже погиб. И в общем-то до недавнего времени образ этого человека оставался для меня немного абстрактным, хотя я, конечно, очень много слышала о нем.

Но вот теперь, в канун девятой годовщины его убийства, я смогла узнать о Борисе Немцове от тех, кто был хорошо с ним знаком. Послушала людей, стоявших у истоков движения «Немцов мост». И что-то мне стало открываться по-новому в личности этого очень незаурядного человека.

В фирменном кондитерском магазине я единственная потенциальная покупательница. Витрины огромные, заполненные коробками с конфетами, шоколадками, вафлями и прочим, все в ярких упаковках: и с розами, и с котиками, и… с портретами Путина, Ленина, цариц, космонавтов и прочих узнаваемых лиц. Покупаю убогую бонбоньерку со стилизованным питерским пейзажем, а вечером рассказываю подруге: «Представляешь, что я видела…». Но не удивляю. «Да, до „этого“ я их возила в качестве подарка, — заявляет она мне, показывая коробку с Путиным, — очень вкусные, особенные, с перцем. Теперь, конечно, нет. А тогда были любители, нравилось. Я их много передарила»…