С легкой руки Екатерины Петровны, жены знаменитого художника Николая Аполлоновича Майкова, близкие называли Гончарова «принцем де Лень». Самому ему прозвище нравилось, и, обладая самоиронией, порой он так и подписывался. Вообще, многие современники воспринимали Гончарова как малоподвижного, ленивого человека, ассоциируя писателя с образом главного героя романа «Обломов».

Десять лет назад в связи с двухсотлетним юбилеем Гончарова в России была выпущена серебряная монета номиналом два рубля, на которой, помимо самого классика, изображен молодой человек, лежащий на диване. Так личность писателя до сих пор связывают с личностью героя романа — Ильей Ильичом Обломовым, хотя Гончаров изобразил себя в романе другом Штольца — «литератором, полным, с апатическим лицом, задумчивыми, как будто сонными глазами», которому тот рассказывает историю Ильи Обломова. Если посмотреть на портреты Гончарова, особенно в зрелом возрасте, то можно заметить изрядное сходство с этим описанием.

И все-таки это скорее ошибка как современников, так и потомков. Близкий друг Гончарова, знаменитый российский адвокат А. Ф. Кони, в книге «Воспоминания о писателях» дает ему такую характеристику: «Главных свойств Обломова — задумчивой лени и ленивого безделья — в Иване Александровиче не было и следа. Весь зрелый период своей жизни он был большим тружеником».

Приведем несколько эпизодов его совсем не ленивой жизни. После обучения сначала в Московском коммерческом училище, а затем на словесном отделении Московского университета Иван Александрович в 1834 году вернулся к себе на родину в Симбирск и стал секретарем симбирского губернатора А. М. Загряжского, но через год переехал в Санкт-Петербург, поселился на Литейном проспекте в доме 52, поступил на службу в Министерство финансов переводчиком и устроился репетитором в семью уже упомянутого академика живописи Н. А. Майкова. Он обучал русской словесности и латыни старших детей Майковых, Аполлона и Валериана, один из которых впоследствии стал известным поэтом, а второй не менее известным критиком.

Сблизившись с семьей Майковых, Гончаров влился в литературный салон и семейно-дружеский кружок, центром которого была жена художника Екатерина Петровна. Здесь собиралось много писателей, музыкантов и художников: В. Г. Бенедиктов, П. П. Ершов, И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, а позже к ним присоединился и Ф. М. Достоевский.

Долго сомневаясь в себе как в литераторе, Гончаров, тем не менее, много писал, но не спешил публиковать свои произведения, в том числе уже написанный в 1842 году «физиологический очерк» «Иван Савич Поджабрин». Только в 1847 году под влиянием авторитетного мнения В. Г. Белинского, который, по свидетельству писателя и литературного критика И. И. Панаева, «был в восторге от нового таланта», Гончаров решился опубликовать свой роман «Обыкновенная история». Роман вышел в 1847 году в «Современнике», самом популярном и влиятельном журнале того времени. Виссарион Белинский писал: «Повесть Гончарова произвела в Питере фурор — успех неслыханный!.. У Гончарова нет и признаков труда, работы; читая его, думаешь, что не читаешь, а слушаешь мастерский изустный рассказ…»

Напечатанный годом позже «Иван Савич Поджабрин» вызвал недопонимание в литературных кругах до такой степени, что редактору «Современника» Н. А. Некрасову пришлось делать опровержение, чтобы защитить Гончарова от несправедливых обвинений. Так, литературный критик Павел Васильевич Анненков отметил: «Г-н Гончаров после превосходного романа „Обыкновенная история“ написал повесть „Иван Савич Поджабрин“. Мы скажем откровенно г-ну Гончарову, что шуточный рассказ находится в противоречии с самим талантом его». Анненков сомневался в том, что Гончаров способен писать шуточные рассказы. Однако надо заметить, что впоследствии Дмитрий Мережковский назвал Гончарова «первым великим юмористом после Гоголя и Грибоедова», особенно выделяя образы слуг — они, по его мнению, «озарены высоким комизмом, который дает не меньшее наслаждение, чем идеальная красота».

После этого Гончаров неожиданно для многих согласился на должность секретаря при адмирале Е. В. Путятине и 7 октября 1852 года вместе с ним отправился в кругосветное плавание на фрегате «Паллада» к берегам Японии, целью которого было установить политические и торговые отношения со страной восходящего солнца, а также проинспектировать Аляску. Во время этого кругосветного путешествия Иван Александрович вел записи, которые превращались в очерки о путешествии, сначала публиковавшиеся в разных журналах, а затем вышедшие в 1858 году отдельной книгой под названием «Фрегат Паллада». Гончаров писал: «Все удивились, что я мог решиться на такой дальний и опасный путь — я, такой ленивый, избалованный! Кто меня знает, тот не удивится этой решимости».

Посещая семью Майковых, Гончаров долгое время был влюблен в Юнию Дмитриевну Гусятникову, племянницу Евгении Петровны Майковой. Он забрасывал ее письмами, но такое ухаживание не произвело большого впечатления на молодую девушку. Гончаров писал: «Я любовался Вашими письмами и особенно последним, вот этим, на которое отвечаю, но чем любовался?.. А любовался я Вашим навыком писать письма, Вашею дипломатическою манерою… Так и представляю Вас себе с пером в руке за этими письмами, с задумчивою миною, немигающими глазами, сидящею…, словом, воображаю Вас в каком-то строгом чине…» Несмотря на то, что между ними сложились хорошие отношения, а переписка продолжалась еще много лет, и Гончаров делился с ней событиями, происходившими в его жизни, а также мыслями о своем творчестве, Юния Дмитриевна вышла замуж за другого человека, став Ефремовой.

В 1853 году началась Крымская война, прервавшая путешествие Гончарова, и 13 февраля 1855 года он вернулся в Петербург, сухопутным путем через всю Россию. В Сибири, проезжая через Иркутск, он побывал у ссыльных декабристов, навестил Волконских и Трубецких, повидал Якушкина. В этом же году Гончаров поступил в Петербургский цензурный комитет на должность цензора. Выбор такой, на первый взгляд, странной должности объяснить можно тем, что, по сравнению с прежней в Министерстве финансов, эта, по крайней мере, была больше связана с литературой.

Да, Иван Александрович Гончаров, к тому времени причисленный к классикам русской литературы, не переставал постоянно работать над начатыми ранее произведениями. Писал он медленно. Так, задуманный еще во время жизни в Симбирске роман «Обрыв» писался около 20 лет, а частично опубликованный в 1848 году в виде самостоятельного произведения «Сон Обломова», названный самим писателем «увертюрой всего романа», — 12 лет.

Вернувшись в Петербург, Гончаров в 1855 году возобновил дружбу с семьей Майковых, где писателя в сорок с лишним лет настигла новая любовь — к Елизавете Васильевне Толстой. Письма к Е. В. Толстой можно считать отдельными лирическими произведениями, столько в них было и любви, и грусти. Гончаров полюбил ее трепетно, и казалось, что у писателя появилась возможность наладить личную жизнь и создать семью. Однако ухаживания ни к чему не привели — и в этот раз ему предпочли другого. В 1857 году Елизавета Васильевна решила сочетаться браком с ярославским дворянином капитаном Александром Илларионовичем Мусиным-Пушкиным, который был ее дальним родственником, в связи с чем Толстая даже обратилась к Гончарову, чтобы он помог ей получить разрешение на свадьбу.

Очередной удар судьбы пошатнул здоровье уже немолодого Гончарова, ему срочно потребовалось сменить обстановку и вновь покинуть Петербург. В этой связи интересно его письмо брату от 15 мая 1857 года: «Я подал просьбу об отпуске за границу и, вероятно, получу разрешение. Боль в печени и геморрой от сидячей жизни все более и более усиливаются, и если не принять мер заблаговременно, то впоследствии, когда запустишь, и воды не помогут. Так говорит доктор и указывает мне мариенбадские минеральные источники как самые действительные от моей болезни. Я взял уже место в почтовой карете, на 7 июня, в Варшаву, оттуда по железной дороге в Бреславль и Дрезден. После вод я хотел купаться в море, но доктор не советует. Он предписал мне отдых и путешествие. Оттого я располагаю отправиться потом на Рейн и в Париж, а из Парижа через Северную Германию домой. Если же капиталы позволят, то, может быть, загляну и в Швейцарию».

Итак, Гончаров летом 1857 года прибывает в курортный город Мариенбад — Марианские Лазни. Об этом сохранилась запись в местных «курлистах» от 13 июня 1857 года, где фиксируются имена и национальности всех посетителей курорта. Первый раз писатель жил на центральной улице в отеле «Незабудка» («Verfißmeinnicht»), здание которого, к сожалению, не сохранилось. На этом месте сейчас расположен отель «Ялта». Впоследствии Гончаров еще десять раз приезжал в Мариенбад на лечение, останавливаясь и в других гостиницах, например, в отеле «Брюссель» («Brusel», ныне «Pacifiik») на площади Мира. Сегодня на стене этого здания висит памятная доска, посвященная пребыванию в 1857—1872 гг. в Марианских Лазнях русского романиста И. А. Гончарова.

Приехав на воды Мариенбада, Гончаров, судя по его письмам, находился в депрессии и не думал здесь задерживаться надолго. «Даже полагаю, что мне в Мариенбад нечего и ездить; если поеду, то просто из приличия. А потом прямо — в Париж, мимо Швейцарии, то есть, минуя ее и Рейн», — писал он своему другу, писателю Ивану Ивановичу Льховскому. Однако, как это бывает у творческих людей, неудача в любви неожиданно оборачивается удачей в творчестве.

К Гончарову пришло такое неожиданно сильное вдохновение, что оно вошло в историю русской литературы под названием «мариенбадского чуда», и роман, который не писался столько лет, был практически завершен в Мариенбаде за семь недель. Он снова пишет Льховскому: «Узнайте, что я занят... не ошибетесь, если скажете женщиной… Едва выпью свои три кружки и избегаю весь Мариенбад с шести до девяти часов, едва мимоходом напьюсь чаю, как беру сигару — и к ней…» Кто же она? Ответ в письме Гончарова к другой своей давней знакомой, Юнии Ефремовой: «…сильно занят здесь одной женщиной, Ольгой Сергеевной Ильинской, и живу, дышу только ею… Эта Ильинская не кто другая, как любовь Обломова».

Писатель так увлекся работой, что прожил в Мариенбаде весь положенный ему отпуск. В очередном письме Льховскому он сообщает: «Мне было так скучно, что я через три дня хотел уехать... а числа этак 25 нечаянно развернул „Обломова“, вспыхнул — и 31 июля у меня было написано моей рукой 47 листов. Я закончил первую часть, написал всю вторую часть и въехал довольно далеко в третью часть...»

Вспоминая вдохновение и одержимость работой, с одной стороны, и то облегчение болезни, что принесли ему мариенбадские воды — с другой, Иван Александрович Гончаров в 1859 году вновь приехал в Мариенбад с незаконченным романом «Обрыв», который тоже писался тяжело и долго. Однако только в следующем, 1860 году, «Обрыв», по собственному признанию автора, наконец-то «развернулся» перед ним. В своих письмах Гончаров отмечает: «Написал добрый том в Мариенбаде — вот где тишина!» Тем не менее этот роман был окончательно дописан только в 1869 году и стал последним большим художественным произведением писателя.

И хотя на его творчество очередные посещения курорта не оказали столь благотворного воздействия, Гончаров будет приезжать в Мариенбад еще неоднократно по пути в Европу. Писатель так и не создаст своей семьи, последние годы жизни, выйдя на пенсию в чине генерала, проведет в одиночестве, проживая в Петербурге, на Моховой улице, 3. Но, возможно, именно мариенбадские воды позволили ему дожить почти до 80 лет.