В 1920—1930-е годы основные военные кадры эмиграции концентрировались в Болгарском царстве и Королевской Югославии. Осенью 1925 года балканская доля чинов Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) ощутимо превышала половину от их общей численности в Европеⁱ. «Болгария была для нас поистине „маленькой Россией“, несмотря на то, что все были очень бедными тогда, но дух у нас был невероятно сильный»ⁱⁱ, — вспоминал после войны сын священника, поручик Павел Бутков, окончивший в 1937 году Софийскую русскую гимназию. Он с юности знал многих чинов РОВС, включая знаменитого капитана Дроздовского артиллерийского дивизиона Клавдия Фосса, и выполнял задания контрразведчиков в болгарской столице.

В 1925—1944 гг. начальником III (Болгарского) отдела Союза состоял известный участник Белого движения на Юге России, Георгиевский кавалерⁱⁱⁱ, Генерального штаба генерал-лейтенант Федор Абрамов (1870—1963), казак станицы Митякинской Донецкого округа, происходивший из потомственных дворян Области Войска Донского и занимавший непримиримую позицию по отношению к большевистской власти на родине. В 1938 году полноправному вступлению Абрамова в должность начальника РОВС помешали только возражения официальных властей, опасавшихся новых осложнений в советско-болгарских отношениях, и без того оставлявших желать лучшего.

В середине 1930-х гг. в III отделе насчитывалось 70 территориальных групп и других местных подразделений^iv, в организации велась систематическая допризывная подготовка молодежи. В 1937 году на территории Болгарии в РОВС числились 1547 человек (33 генерала, 265 штаб-офицеров, 681 обер-офицер, 72 чиновника, 10 врачей, 8 священников и 478 солдат)^v. Если учесть, что в 1940 году в Болгарии проживали всего 18 397 русских (10 тыс. мужчин, 5397 женщин и 3 тыс. детей)^vi, то доля чинов РОВС — в достаточной степени мотивированных — оказывалась среди них высокой: не менее 8 % в общей массе эмигрантов и не менее 15 % от всей мужской группы. Поэтому старшие офицеры III отдела сыграли важную роль в подготовке пополнений для Русского Охранного Корпуса (РОК), сражавшегося с титовскими партизанами на Балканах. За период с марта 1942 по январь 1943 года из Болгарии в распоряжение командира РОК генерал-майора Бориса Штейфона сотрудники Абрамова отправили 43 партии добровольцев (1961 человека: пятую часть всех мужчин-эмигрантов и почти треть потенциальных призывников в возрасте 18—55 лет, физически годных к службе)^vii.

Таким образом, болгарская эмиграция дала очень высокий и жертвенный показатель самомобилизации при нормальном «напряжении людьми» во время войны в 3—5 %^viii.

Весной 1943 года в поле зрения Абрамова оказались разные источники, распространявшиеся в связи с акцией бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Власова, формально носившей еще пропагандистский характер. Однако в тот момент многим участникам событий перспективы формирования русской антисталинской армии казались вполне реалистичным. Поэтому Абрамов обратился к бывшему противнику по полям сражений Гражданской войны с предложением привлечь белых воинов к участию во Власовском движении и созданию РОА.

Вниманию читателей предлагаются фрагменты из «Оповещения» по РОВС за июнь 1943 года^ix, подготовленного в Брюсселе от имени начальника Союза, Генерального штаба генерал-лейтенанта Алексея Архангельского. Настоящие материалы позволяют понять и оценить мотивацию поведения многих эмигрантов, поддержавших «подсоветских» власовцев, несмотря на разницу культур, политических взглядов и приоритетов.

Копия письма^x Ген[ерал-]Лейт[енанта] АБРАМОВА [—] Ген[ерал-]Лейт[енанту] ВЛАСОВУ от 10. 6. [19]43 г[ода]^xi

Милостивый Государь Андрей Андреевич.

Приветствую Вас и Ваше героическое начинание для окончательного уничтожения большевизма и низвержения всей Сталинской клики, во имя спасения Русского Народа и нашей Великой Родины — России.

Приветствую от лица воинских чинов бывшей Русской Армии, находящихся в эмиграции по эвакуации из Крыма в 1920 году и ныне проживающих в Болгарии. Их чувства разделяют и большинство здешних русских эмигрантов.

Ваше первое Обращение^xii, как Председателя Русского Комитета^xiii, от 27 декабря 1942 года попало к нам лишь в Апреле месяце через Одессу^xiv и было встречено в массе сочувственно. На наш запрос представителям Германского Командования — распространяется ли это обращение на русскую эмиграцию и может ли последняя идти в ряды Русской Освободительной Армии — официальные Германские круги ответили, что Обращение Смоленского Комитета касается только [советских] военнопленных и населения освобожденных областей Восточного фронта и на русскую эмиграцию не распространяется; причем еще раз было подтверждено, что вопрос о допущении русской эмиграции к участию в борьбе и работе по обслуживанию освобожденных земель — откладывается до окончания войны на Восточном фронте^xv.

Такое положение не удовлетворяет ту воинскую среду, которую я имею честь возглавлять; не удовлетворяет и бо́льшую часть остальной эмиграции в Болгарии, идеологически тождественную с нами. Эта группа, численность ее приблизительно 3—4 тысячи в возрасте 18—60 лет^xvi, считает себя вполне годной служить делу борьбы Русского Народа с большевизмом, как в рядах Русской Освободительной Армии, так и на поприще хозяйственно-строительном и административном.

Наша политическая программа вполне тождественна с программой[,] возвещенной в воззвании Вашего Комитета[,] и совершенно чужда каких бы то ни было реакционно-реставрационных устремлений. В прилагаемой информации^xvii дословно приведены основы наших политических воззрений на будущее нашей Родины по освобождении Ее от большевизма.

Если бы Вы нашли возможным и желательным использовать нужные Вам силы русской эмиграции, то первым шагом к тому могло бы быть включение в Ваш Комитет Представителя от русской эмиграции или хотя бы постоянного докладчика при нем по делам русской эмиграции в Болгарии, изъявившей готовность теперь же принять участие в борьбе, как в составе Освободительной Армии, так и на ниве административного и хозяйственного служения в ней. Я как бы обособляю русскую эмиграцию в Болгарии лишь потому, что за 20 лет пребывания в эмиграции каждая страна наложила известный отпечаток на проживающих в ней эмигрантов; и кроме того[,] здесь осел главным образом воинский элемент — эвакуированные сюда в 1921 г[оду] с о[строва] Лемноса и [из] Галлиполи кадры Белой Армии [генерала] Врангеля — I Армейского и Донского казачьего корпусов^xviii, чего в других странах, кроме Сербии — не было.

Наиболее действенный и жертвенный элемент из нашей среды находится сейчас в Сербии в рядах Русского Охранного Корпуса, куда в 1942 году из Болгарии мы отправили в качестве добровольцев более 2500 человек^xix. По нашим сведениям, в формируемых частях Освободительной Армии^xx ощущается недостаток офицерского состава, в особенности в казачьих частях^xxi. Полагал бы, что при Вашем желании Вы могли бы настоять о выделении из Русского Охранного Корпуса нужного Вам офицерского состава^xxii. Я имею сведения, что в этом корпусе (там всего три стрелковых полка) Ваши воззвания вызвали большой подъем^xxiii и волнения среди наших «болгарских» контингентов (т[о] е[сть] поступивших из Болгарии), выливающиеся в настойчивые ходатайства об отправлении их в Русскую Освободительную Армию. В Русском Охранном Корпусе очень много офицеров на положении рядовых солдат или унтер-офицеров; за год службы под немецким руководством они значительно освежили свою боевую подготовку и могли бы быть полезными в Вашей Освободительной Армии и на офицерских должностях. Большинство из них прошли свой боевой стаж в годы Великой и Гражданской войн 1914—1920 г[одов].

В случае Вашего на то желания, Вам могли бы быть даны более подробные сведения по Болгарии о лицах, изъявивших желание быть отправленными в распоряжение Вашего Комитета, по различным категориям — военным, административной службы, инженеров, техников, агрономов, учителей, врачей, сестер милосердия, чиновников банковской и других служб, юристов, лиц вольной профессии — с указанием их стажа и специальности, как прежних, так и приобретенных в эмиграции.

В заключение несколько слов о себе, дабы Вы могли знать, кто именно дал Вам эти сведения. Я — Федор Федорович Абрамов, Донской казак, рождения 1870 года, по профессии — офицер, служба шла по Генеральному Штабу и кавалерии. В войну 1914—1917 г[одов] — Начальник 10-й Кавалерийской Дивизии; в Гражданской войне — Начальник Дивизии в Донской Армии. В Крыму в Армии Генерала Врангеля — Командир Донского Корпуса. По эвакуации частей в Болгарию с 1921 года — Командир Донского Корпуса и Председатель Русского Обще-Воинского Союза в Болгарии, в каковом положении нахожусь и по сей день^xxiv. В силу этих обстоятельств мне известны все вышеизложенные данные о русской эмиграции в Болгарии — что она может дать и что можно от нее потребовать.

Был бы Вам признателен, ежели бы [Вы] сообщили мне Ваше мнение по всему высказанному и тем дали бы мне возможность быть Вам полезным в лице руководимых мною воинских организаций.

Прошу принять уверения в совершенном уважении с пожеланием Вам полного успеха в Ваших делах.

А б р а м о в^xxv.

Выписка из письма А[лексея] П[етровича] Архангельского^xxvi [—]

Ф[едору] Ф[едоровичу] Абрамову от 30 Июня 1943 г[ода]^xxvii

…Письмо Ваше А[ндрею] А[ндрееви]чу^xxviii написано хорошо и вместе с Вашей информацией может разбить его «предубеждение» против нас, если таковое предубеждение у н е г о, действительно, существует, в чем я сомневаюсь^xxix.

Даст ли практический результат Ваше письмо, в смысле извлечения наших чинов из РОК и передачи их в РОА… Не знаю, веры в это у меня мало. Во-первых, Ваши чины — «штыки» — теперь нужны на месте, Вы об этом хорошо знаете, а во-вторых, РОА, видимо, еще не вышла из периода отдельных отрядов^xxx, периода как бы организационного — это ясно видно из доклада Ген[ерала] Малышкина^xxxi.

Но как бы то ни было, а войти в связь с А[ндреем] А[ндреевичем] нужно, ведь это ДОЛЖНО БЫТЬ АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЙ армией, да еще получившей специальную антибольшевистскую подготовку. Кроме того[,] это должно быть — хотелось бы в это верить — русская национальная армия. Как же нам, заклятым врагам большевизма и русским националистам[,] остаться равнодушными…

Поездка Ваших офицеров — Ваших представителей — была бы во всяком случае полезна…

На днях здесь было антибольшевистское торжественное собрание^xxxii с участием валлонов и фламандцев — и те, и другие дали отряды на Восточный фронт^xxxiii — и на которое приезжали и представители армии Власова. Один из них очень толковый и хорошо образованный, б[ывший] советский командир^xxxiv, сын убитого белого офицера^xxxv — его статья о Русской Молодежи, выдержку из которой я прилагаю^xxxvi, помещена в «Заре»^xxxvii. Другой же из наших «переводчиков»^xxxviii, Алексеевского полка…^xxxix

По их рассказам и докладам, как мне говорили, видно, что армия Власова еще не представляет собой что-либо цельного…

Вы очень кстати послали В[ласову] наши взгляды — они в общем не противоречат заявлениям В[ласова], кроме пункта по национальному вопросу (самоопределение вплоть до отделения). Но при оценке всех заявлений В[ласова] надо принимать во внимание обстановку, в которой они сделаны.

Думаю, что успех комплектования РОА обеспечен, но в смысле успеха боевого воздействия на Красную армию — сказать что-либо трудно. Полагаю, что этот успех будет зависеть от общей постановки русского вопроса^xl, от него зависит и привлечение нас. Но важно, чтобы РОА была действительно антибольшевистской армией — в этом ее великое значение и ценность для нас…