Михаила Кригера судят по статье о терроризме, рассмотрение дела в очередной раз откладывается, а он по-прежнему находится в тюрьме. 13 марта во 2-й окружной военный суд собрались родственники, друзья, активисты, просто знакомые — люди, стремящиеся поддержать Михаила. Вот невысокий человек с круглым добродушным лицом, брат Миши, Павел Кригер:

— Можно у вас взять интервью?

— Да, вы из какого СМИ?

— Ну, я…

— А, фрилансер… Свободный… свободное... СМИ.

— Да, верно, свободное СМИ.

— Когда я пришел сегодня, адвокат сказал: среди нас есть родной брат Михаила. Мы хотим, чтобы он как свидетель был.

— То есть вы свидетель со стороны защиты?

— Да.

— О чем, как вы думаете, они вас будут спрашивать?

— Там надо будет рассказать...

— О личности, о положительных чертах?

— Да-да, характеристику дать.

— О том, что Михаил всегда всем помогал, что он вообще человек очень добрый?

— Очень хороший человек, да, очень хороший человек.

— Веселый, да? У него очень много друзей.

— Много, да.

— И он никогда зла никому не мог бы причинить — наоборот, он борется со злом, как может.

— Да, и, если они сейчас его осудят, они от этого никогда потом не отмоются. Это будет такая...

— Несправедливость?

— Да... Но сейчас трудно что-то противопоставить этому.

— А связь у вас сейчас есть с Михаилом? Вы ему пишете или перезваниваетесь?

— Мы пишем ему письма, он нам пишет.

— А что пишет?

— Пишет, что все нормально. Он такой человек — он вообще никогда ни на что не жалуется. Как он говорит, и в тюрьме тоже можно жить.

— Сколько человек там в камере?

— Четверо.

— И что за люди?

— Непонятно. Вроде редактор какой-то газеты...

— А семья Михаила? Дети? Как они переносят? Стойко?

— Ну да, дети уже взрослые у него, внуки. И сейчас вот скоро еще один внук тоже должен родиться...

— Расскажите, пожалуйста, про детство Михаила.

— Я младше. Мы вместе росли, и он для меня всегда как нравственный ориентир был. Он в школе очень хорошо учился. Он такой один на миллион, насколько у него был острый ум. Точные науки ему всегда очень хорошо давались. И вот письмо — он всегда пишет без ошибок. Много читал, он постоянно читает. И я думаю, это тоже одна из причин, почему он оказался здесь на скамье подсудимых: он всегда в курсе дела и оценка происходящего у него всегда была справедливая. Всегда тяжело живется справедливому человеку.

— А какие увлечения у него были?

— Он спортом занимался, боксом, лет семь, наверное, городские, областные даже и республиканские соревнования выигрывал. И он смелый очень был. И когда у меня какие-то проблемы возникали — я же младший...

— Не давал в обиду?

— Да. И в то же время он очень справедливый был. Если у меня возникали терки с ровесниками, он говорил: разбирайся сам. То есть он не вмешивался, решал такие вопросы всегда по справедливости. А если меня обижал кто-то старше — тут ответ был очень быстрый…

— Ну да, если что: у меня старший брат — боксер, и все, вопросов нет... А еще я знаю, что Миша, если выходит на какие-то акции, всегда поет. С чем это связано?

— Наш папа, царство ему небесное, жутко любил петь и всегда пел. На всех праздниках, на всех сборах семейных… И вот Михаил это у него, видно, унаследовал.

— Он учился музыке?

— Нет, не учился, и отец не учился, но отец постоянно участвовал в каких-то хорах.

«Кригер! — раздается резкий окрик пристава. — Заходите!» И наше интервью обрывается.

Проходит около часа. А к дверям зала заседаний подходят еще люди. Среди них темноволосая симпатичная женщина. Это жена Михаила, Айша. И я снова начинаю расспрашивать: что вы скажете, как Михаил?

— Он, как всегда, бодренько держится. Соседи нормальные, телевизор там. Передач хватает, газет хватает, книг хватает.

— Это он вам говорит?

— Ну да.

— А расскажите, пожалуйста, что-то о его биографии?

— Ну, что сказать? Он всегда в центре событий. Его энергия идет на защиту всех вокруг, а вот семье его не хватает. Маленькие внуки его очень любят.

— Вам очень тяжело, наверно. Ведь все это сейчас на вас свалилось, и вы, конечно, очень переживаете?

— Ну, конечно, переживаем.

— А свидания как?

— Нет, свиданий пока еще не было.

— Как вы думаете, он справится?

— Все думают, что он этого срока все-таки не отсидит. Все мы так думаем, очень на это рассчитываем.

— А заболевания какие-то у него за это время могут проявиться?

— Он не жаловался на это никогда...

— Несмотря ни на что, вы улыбаетесь. И он все-таки веселый человек ведь?

— Да, веселый, очень веселый… Ну, что рассказать?.. Когда Ходорковский сидел, он долго ездил с его портретом на машине, с большим таким портретом. Пытался переубедить кого-то в чем-то. И вот недавно тоже. Мы ему говорили: задержания уже начались, а он ― мое право.

— Вам материально тяжело сейчас?

— Да нет, не очень.

— Мы, конечно, надеемся, что все хорошо будет, что Миша не отсидит этого срока.

— Да-да. Конечно. Ну а как иначе-то?..