В сентябре 1941 года Гитлер прислал в Протекторат Богемия и Моравия «человека с железным сердцем» — обергруппенфюрера Рейнхарда Гейдриха. Барон фон Нойрат, слишком, по мнению фюрера, мягко обращавшийся с чехами, был отстранен. Гитлер поставил перед своим любимцем задачу подавить в Протекторате антинемецкие настроения и Сопротивление, прекратить саботаж и повысить объемы производства оружия на чешских предприятиях.

28 сентября 1941 года, в день святого Вацлава (дата, разумеется, была выбрана неслучайно), Гейдрих официально вступил в должность исполняющего обязанности рейхспротектора.

Весной 1942 года супруга Гейдриха Лина Матильда, урожденная фон Остен, настояла на том, чтобы семья покинула Пражский Град и поселилась в замке в предместье Праги Паненске Бржежаны. Там фрау Гейдрих могла чувствовать себя полноправной хозяйкой и заниматься поместьем.

В этом маленьком поселке, появившемся при монастыре еще в средневековье, два замка — Нижний и Верхний. В Верхнем устроился государственный министр протектората Карл Герман Франк, прозванный «кровавым псом». Нижний, построенный в XIX веке, принадлежал сахаропромышленнику еврейского происхождения Фердинанду Блох-Бауэру, который успел бежать перед приходом нацистов. Там и устроил резиденцию рейхспротектор Константин фон Нойрат. Затем его сменил Рейнхард Гейдрих.

Среди шестисот с небольшим обитателей Паненских Бржежан сегодня живет 96-летняя Гелена Вовсова, которая прекрасно помнит, как еще девчонкой работала помощницей садовника в резиденции протектора и видела повседневный быт семьи Гейдриха.

«Я приступила к работе 31 марта 1941 года, мне было неполных 15 лет. Уже шла война, школы были закрыты, и я искала работу. Папа говорил, что через год война закончится и потом будет видно. Однажды к нам пришла знакомая, и родители с ней обсуждали, чем мне можно заниматься. Эта пани раньше работала в садовом хозяйстве замка Фердинанда Блоха. Она сказала, что там нужны люди, и пусть Геленка устраивается туда. Это была судьба — я проработала там 45 лет».

Место в замке стало для Гелены спасением, поскольку ее возраст приближался к тому, когда немцы угоняли чешскую молодежь на принудительные работы в Германию.

Гелена Вовсова помнит, как в замке появились ставленники Берлина — сначала один, а потом и другой. «Когда я там уже работала, вдруг пошли разговоры, что приедет протектор — это был первый из них, Нойрад. Там служило пять женщин, и я была самой младшей. Мы убирались в замке. Там еще был кастелян, противный старикашка. Он носил белые перчатки и, когда мы что-то мыли, проверял рукой, все ли чисто. Я тогда не знала, как обращаться с электричеством, однажды обтерла провод влажной тряпкой, получила удар током и свалилась со стула… Замок был прекрасно обставлен, в коридоре — множество рогов, поскольку хозяин был охотником, наверху — зал с хрустальными люстрами. Нойрад там прожил всего пару месяцев, потом его отозвали, а затем приехал Гейдрих».

На момент появления в Праге Гейдрих уже провел «ночь длинных ножей» и «Глайвицкую провокацию» для вторжения в Польшу. Он создал в Берлине «Салон Китти» — элитный публичный дом, использовавшийся для шпионажа. В истории Гейдрих остался как как «Архитектор Холокоста»: в качестве «окончательного решения еврейского вопроса» он предлагал уничтожить одиннадцать миллионов евреев. Гитлеру он был дорог настолько, что после того как самолет Гейдриха сбили над Восточной Европой и он несколько дней числился пропавшим без вести, фюрер запретил ему летать.

«Гейдрих уже здесь!»

Гелена Вовсова на всю жизнь запомнила тот момент, когда увидела «пражского мясника». Она сразу узнала это злое лицо — портреты нового диктатора Чехии и Моравии публиковались во всех газетах.

«Нам сказали, что Гейдрихи приедут после Пасхи и их будут приветствовать. Поскольку я была самой младшей, именно меня везде посылали. Напротив ворот замка находилось лесничество, и я пошла туда за хвойными ветками для украшения замка. Вход в лес закрывали деревянные ворота, чтобы туда не въезжали автомобили. Так что я их открыла и закрыла, иду назад с охапкой и вижу за воротами двух конных военных. Это был Гейдрих с адъютантом — они приехали раньше, чем мы ждали. Они заговорили со мной по-немецки — хотели, чтобы я открыла им ворота, а я боюсь лошадей. Побросала ветки, открыла им ворота, побежала вниз и кричу остальным: „Гейдрих уже здесь!“».

Историки отмечают, что новый ставленник Берлина действовал в Протекторате не как политик, а как глава спецслужбы. Начались аресты и казни офицеров чехословацкой армии и лидеров Сопротивления. Был арестован генерал Алоис Элиаш, введено военное положение.

В качестве работницы замка Гелене пришлось обслуживать семейство высокопоставленного нациста. Чета Гейдрих прибыла с тремя детьми — сыновьями Клаусом и Хайдером и дочерью Зильке.

В основном Ганне приходилось иметь дело с высокомерной 30-летней Линой, которая активно взяла в свои руки хозяйство замка.

«Его самого я видела редко. Иногда, когда работала наверху. Примерно через день я ходила на кухню, носила туда овощи и цветы. На кухне я была самой молодой — остальным было около пятидесяти. Там я узнавала все новости: выспалась госпожа или нет и так далее. Иногда я видела и Гейдриха. Перед тем, как он отбывал, каждый полдень из Праги приезжал грузовик, который привозил солдат охраны замка. Я видела Гейдриха и в день покушения, но я не знала, что тогда случится», — вспоминает Гелена.

Гейдрих прожил в замке всего несколько недель: диверсанты, заброшенные из Великобритании, поджидали автомобиль «пражского мясника» 27 мая. Этот день Гелена помнит очень отчетливо.

«Я тогда ходила косить траву. В тот день тоже пошла косить и как раз траву высыпала, когда увидела, как по ступеням из замка спускаются Гейдрих с Линой и Зильке. Я видела, как Гейдрих взял свою дочь на руки. Это была трехлетняя синеглазая девочка с заплетенными косичками. Он ее поднял, но я не стала на них смотреть и вернулась к работе. Потом я услышала, что он сел в автомобиль, обогнул замок по кругу и уехал».

Когда Гейдрих в открытом кабриолете с одним шофером (им, как всегда, был обершарфюрер СС Йоханнес Кляйн) ехал по северной окраине Праги, на повороте водителю пришлось сбросить скорость. В этот момент к «мерседесу» приблизился Йозеф Габчик, но пистолет-пулемет Sten дал осечку. И тут Гейдрих совершил роковую ошибку: вместо того чтобы приказать водителю срочно уезжать, он достал оружие и закричал шоферу, чтобы тот остановился.

Когда кабриолет затормозил, другой диверсант, Ян Кубиш, бросил противотанковую гранату, однако она упала на заднее колесо. Тем не менее в тело Гейдриха впились осколки, фрагменты заднего крыла автомобиля и волокна обивки. Нациста доставили в ближайший госпиталь, которым оказалась больница «На Буловце».

«Мы боялись, что нас постигнет участь деревни Лидице»

В замке быстро узнали о покушении. «Это было примерно около 10 часов. В деревне раздались крики — туда стекались солдаты. Мы строили предположения, что могло случиться. Потом все стихло. Я как раз работала в теплице, когда пришел Ганс Хипплер, грум Гейдриха. У него на руках была Зильке. Он подошел ко мне и сказал, что на его шефа совершено покушение. Я спросила: „Он умер?“ — а тот отвечает: „Not nicht“ — „Еще нет“. Он ушел, а я побежала к своему начальнику. Меня до сих пор знобит, когда я об этом рассказываю. Мы страшно боялись, что нас станут допрашивать. Но ничего не происходило, и мы спокойно проработали до вечера», — рассказывает Гелена.

Лина Гейдрих отправилась в больницу — в это время ее мужа оперировал профессор Холлбаум. Нацистскому чиновнику сшили разорванную диафрагму, удалили часть сломанного ребра и селезенку, в которую попали фрагменты гранаты и обивки. Гиммлер прислал своего личного врача Карла Гебхардта. С 29 мая Гейдрих полностью находился на попечении врачей СС.

Хотя состояние раненого улучшалось, 3 июня за обедом он внезапно потерял сознание. Вскоре он впал в глубокую кому и, так и не приходя в сознание, умер ранним утром 4 июня. Вскрытие показало, что причиной смерти стал сепсис.

«В тот день, когда он уже умер, я пошла наверх. Там находились две служанки, две старые девы. Одной, Мари, было около 30, а Рози около 40. Они были судетскими немками. Мари довольно хорошо говорила по-чешски, а вторая через пень-колоду. Они меня любили, и я все от них узнала. Когда я поднялась наверх, жена Гейдриха стояла и смотрела из окна во двор. Я с ней поздоровалась, она чуть повернулась, не помню, ответила она мне или нет, но я увидела, что она плачет».

Нацисты в течение двух дней проводили в Праге «прощание с Гейдрихом», после чего тело было доставлено в Берлин. Лина, будучи на позднем сроке беременности, осталась в Чехии. Марта Гейдрих родилась в июле, спустя два месяца после смерти отца.

9 июня 1942 года, в день похорон Гейдриха, в качестве возмездия была уничтожена чешская деревня Лидице. Всего в ходе карательных акций, получивших название «гейдрихиада», за несколько дней было арестовано около 15 тысяч человек, 700 из которых расстреляли.

Гелена Вовсова вспоминает, что когда жители поселка узнали о судьбе деревни Лидице, то говорили, что такое могли сделать и с ними, если бы решили, что они помогали диверсантам. Гиммлер добился для семьи Гейдриха разрешения на «пожизненное пользование замком». Лина получила за мужа огромную страховку, ей была назначена пенсия. Однако в Паненских Бржежанах Гейдрихов ждала трагедия.

«Она кричала, что прикажет застрелить шофера»

«После смерти Гейдриха опекуном его детей стал Гиммлер. Из солдат остался один, который проверял нас и автомобили. Это произошло в сентябре. Наши футболисты ехали в Ужице на матч. Я вышла прогуляться, а солдат, стоявший на карауле, сказал, что тоже не прочь был бы туда пойти, если бы не был на службе. Мы поболтали. Тут я говорю: „Футболисты уже возвращаются!“ И побежала им навстречу. На площади у памятника сыновья Гейдриха Клаус и Хайдер катались на велосипеде. Они ехали от замка, сворачивали к памятнику, а когда проезжали мимо меня, хлопали по руке. У поворота было установлено зеркало. Потом я услышала шум и крики, люди говорили: „Сына Гейдриха убили!“ Некоторые побежали в лес, кто-то спрятался по домам. На грузовике ехал Карел Кашпару и столкнулся с сыном Гейдриха. Хайдер подтвердил, что брат сам был виноват: не послушался. И солдат на воротах, и Хайдер говорили ему: „Стой!“, но он не послушался и въехал прямо под колеса грузовика Карела».

Как вспоминает Гелена, первым помощь пострадавшему оказал доктор-еврей, из числа тех, кого прислали для работы в замке. Потом приехали другие врачи, но спасти ребенка не удалось. 24 октября 1943 года 10-летний Клаус Гейдрих умер от полученных травм.

В тот день, вспоминает Гелена, Лина Гейдрих была одета в белое платье. «Она обняла Клауса и громко кричала, что прикажет застрелить водителя и солдата, стоявшего на воротах», — вспоминает пани Вовсова.

Шофера грузовика Карела Кашпару суд признал невиновным. Однако вскоре он пропал без вести. Позже от историков пани Вовсова узнала, что его нашли мертвым.

Гелена помнит, что и могилу для Клауса в замковом саду сначала выкопали именно жившие при замке евреи. Девушка украсила ее по периметру хвоей. Однако фрау Гейдрих сочла, что это еврейский обычай, и приказала солдатам выкопать другую могилу. Сына обергруппенфюрера похоронили в форме гитлерюгенда.

Маленький домашний концлагерь

Семья Гейдриха — жена и трое оставшихся детей ― прожила в Бржежанах до конца войны. В замке у фрау Гейдрих был небольшой собственный концлагерь: в июле 1942 года ей в качестве рабов передали заключенных из гетто в Терезине. Использование узников как бесплатной рабочей силы было обычным для Третьего рейха.

Евреи работали в парке, который Лина приказала вырубить и засадить овощами и фруктовыми деревьями. Своих невольников она кормила очень скудно — они голодали. Их строго наказывали за «низкие трудовые показатели», обыскивали, постоянно давали понять, что «евреи — люди второго сорта» и абсолютно бесправны.

Хотя заключенных регулярно меняли, некоторые смогли провести в замке 16 месяцев. Возможно, это их уберегло от газовых камер, считает Гелена Вовсова.

Они жили на конюшне, среди них был и тот врач, который первым пришел на помощь Клаусу Гейдриху. Гелена тайком носила заключенным письма от родных и продукты. Она вспоминает, что как-то выронила колбасу, которую пыталась доставить, и это увидел солдат, охранявший ворота. Он мог выдать девушку, однако, к счастью, этого не сделал, поверив, что она припасла колбасу для себя. При этом он отчитал Гелену, что она, мол, «слишком много общается с евреями».

Когда в 1944 году поступление рабов из гетто Терезина прекратилось, фрау Гейдрих вытребовала через Гиммлера из концлагеря Флоссенбюрг пятнадцать свидетелей Иеговы, которых нацисты преследовали за отказ от воинской службы. Хозяйка кормила их так же плохо, как и евреев. За эту рабочую силу, в отличие от узников Терезина, она должна была платить, однако этого не делала, так что Гиммлеру пришлось в итоге выделить деньги со своего секретного лоббистского счета.

В апреле 1945 года Лина Гейдрих с детьми уехала из Паненских Бржежан в Германию. В 1948 году народный суд в Чехословакии заочно приговорил ее к пожизненному тюремному заключению, однако британские оккупационные власти в Германии отказались ее экстрадировать. На родине она получала вдовью пенсию и писала мемуары, в которых говорила о времени в Протекторате, как о лучшем в своей жизни. Вину мужа в военных преступлениях она не признавала. Лина Матильда Гейдрих умерла в 1985 году в возрасте 74 лет.

После войны Гелена Вовсова переписывалась с еврейскими заключенными замка. Один из них спустя 50 лет приезжал в Бржежаны из Чили и узнал в Гелене девушку, которая носила ему еду. «Такое не забывается!» — говорит пани Вовсова. За помощь евреям в годы войны она награждена медалью «Золотая липа».

Встретилась Гелена и с Хайдером Гейдрихом, который в 2011 году приезжал в чешское село, где прошло его детство.

Пани Вовсова осталась в Бржежанах. Она вспоминает, что «сразу после войны в Верхнем замке держали интернированных немок, к которым ездили советские солдаты». В Нижнем разместился советский военный штаб. Потом здание передали научно-исследовательскому институту металлов. Когда в 1945 году Гелена покидала замок, то говорила, что ноги ее там больше не будет. Однако потом поступила в НИИ лаборанткой и проработала там почти 40 лет, до самой пенсии.